Книга Хозяйка королевской таверны, страница 89 – Любовь Оболенская

Рабы уже врыли в утоптанную землю семь деревянных столбов, к которым стражники деловито привязывали четырех мужчин и трех женщин. Когда я подошла, служители закона уже завершили свою работу и выстроились рядом с привязанными, держа наготове плети, изготовленные из множества тонких, переплетенных между собою кожаных ремешков.

Глашатай вышел вперед, развернул пергаментный свиток и зачитал голосом зычным, словно труба:

– Именем короля сегодня на этой площади будут наказаны клеветники, что возвели ложные доносы на победителей честного состязания. Суд счел уместным назначить каждому по двадцать ударов плетью, после чего оставить приговоренных привязанными к столбам до наступления ночи. За это время каждый житель города имеет право бросать в них мягкие остатки пищи, нечистоты и иные отходы, не причиняющие телесных повреждений, а также плевать в клеветников и оскорблять их прилюдно, выражая тем самым свое презрение преступникам. В назидание и во избежание, начали!

Стражники почти одновременно разорвали одежды на спинах приговоренных, и я услышала свист плетей, который немедленно заглушили жуткие вопли тех, кому достались жестокие удары…

С высоты своего роста я прекрасно видела то, что происходило на площади, но пробиться через толпу к месту свершения правосудия смогла лишь после того, как стражники уже отвесили приговоренным по три удара, каждый из которых оставлял на голых спинах кровавые полосы.

– Именем короля, остановитесь! – закричала я, наконец пробившись к своей цели через скопище плотно стоящих жителей Лондона.

Разумеется, эффект от моего громкого возгласа оказался ожидаемым: все присутствующие замерли, уставившись на меня, и даже наказуемые, обнявшие столбы связанными руками, попытались обернуться, чтобы посмотреть, что за безумная дева решилась прервать акт королевской справедливости.

Я же направилась к глашатаю, держа в руке пергаментный свиток, – и, развернув, сунула ему под нос:

– Читай! Громко!

Глашатай сперва открыл рот, чтобы возмутиться, – но, увидев в конце текста королевскую печать, поперхнулся невысказанными словами. И подсевшим от волнения голосом зачитал:

– «Я, Ричард Львиное Сердце, король Англии, повелеваю вольной деве Янке по прозвищу Глефа осуществлять действия, направленные на улучшение пропитания жителей Лондона и его окрестностей. В связи с этим лицам, облеченным властью, предписывается оказывать сей деве всяческое содействие в ее деяниях, способствующих процветанию моего государства. Писано королем собственноручно шестого сентября тысяча сто восемьдесят девятого года».

– Все слышали? – крикнула я.

Ответом мне было обескураженное молчание. Мол, слышать-то слышали. И чего дальше?

И я продолжила:

– Исходя из текста этой бумаги, я повелеваю освободить от дальнейшего наказания Лилас Цветущую из Норфолка и Оллану Красивую из Глостера и препроводить сих дев в королевскую таверну «Серебряная поварешка».

– Прям королевскую? – раздался голос из толпы. – Это где ж такая?

– На берегу Темзы, возле моста, – ответила я. – Кто не слышал о такой, милости прошу. Кстати, за качество нашей пищи и ее вкус король Ричард выдал мне персональное разрешение изобразить над дверями моей таверны его личный герб в виде трех золотых львов, так что не ошибетесь.

– Ничего себе! Надо сходить. Что ж там за жратва такая, что сам король ее так оценил? – донеслись голоса из толпы.