Книга Зона счастья, страница 40 – Любовь Оболенская, Дмитрий Силлов

– Та музыка… Этого не может быть… Это ведь просто совпадение…

Текут дни.

Одинаковые.

Похожие друг на друга, как волны, набегающие на берег.

Я уже не знаю, четверг сегодня или суббота.

Да мне и неинтересно это.

Все равно.

Пару раз звонил управляющий, спрашивал, когда вернусь. Сказал – не знаю, рули фирмой сам, приеду – разгребу, что к чему.

И сам не поверил сказанному.

Потому что с каждым днем невидимое другим черное небо над головой становится все чернее.

И ниже.

Давит на макушку, на плечи непомерной тяжестью. Так сильно, что хочется упасть на колени и завыть от безысходности…

Потому что я убил человека.

Свою жену.

Пусть не собственными, пусть чужими руками, но это сделал я.

И никто другой.

Я согласился на то, о чем мечтал втайне от самого себя.

Я оплатил свою мечту, не подумав о последствиях.

И мне теперь отвечать за все, что я сделал…

Будь я дома, наверно, я бы уже ехал в полицейский участок: говорят, тем, кто пришел с чистосердечным признанием, дают меньший срок.

Но это уже неважно.

Все чаще думаю о том, что потолок тюремной камеры будет выше черного неба, уже физически ощутимо давящего на мозги, что он отодвинет от меня эти жуткие небеса, ведь я буду знать: мне не нужно больше бояться возмездия, которое свершилось…

Я уже сейчас готов расплачиваться за то, что сделал, самой дорогой в мире монетой: часами, днями, годами моей жизни. Я, конечно, очень боюсь тюремного заключения, но, если меня арестуют, мне больше не надо будет бояться сойти с ума от ноши, которую я сам на себя взвалил. Если она называется «совесть», то это поистине страшное наказание. Но почему-то мне кажется, что у черного неба иное название.

Страх.

Безумный, всепоглощающий страх неизвестности, жить под которым невыносимо. Другие, возможно, могут как-то с ним справляться.

Я – не могу…

– Ты бледный как смерть.

Зои прильнула ко мне. Чувствую через рубашку ее упругую, горячую грудь. Она вот-вот прожжет тончайшую ткань халата, который ничего не скрывает, а лишь подчеркивает волшебные изгибы тела девушки.

– У меня просто аристократическая кожа, – грубовато отбрехиваюсь я.

Ненависти к Зои уже нет.

Перегорела за эти дни.

Растворилась в черном небе, как раздражающий дым слишком крепко заправленного кальяна. Как нет и желания, улетевшего следом за этим дымом. У нас уже больше суток ничего с ней не было, и я чувствую, как Зои бесится, за показной нежностью скрывая желание разбить новую вазу, принесенную персоналом отеля, но теперь уже о мою голову. У нее бешеный темперамент кобылицы, готовой рвать зубами своего самца, если он не дает ей того, что она желает.

Но сейчас я нужен Зои, и потому она сдерживается.

И я даже знаю, зачем нужен.

Я – это деньги.

Но не они сейчас главное.

Я ее надежда на безбедное, шикарное будущее, в котором она будет меня жестко контролировать, шантажируя тем, что я заказал и оплатил убийство собственной жены. Мол, что не по ее – заявлю в полицию, напридумывав сверху еще кучу того, чего не было.

Ну и все.

Черноволосое солнышко с невинным взглядом ребенка сдала служителям закона мужа-чудовище, как только узнала о его злодеяниях. Конечно, все деньги к тому времени она перекачает на свои счета, подсовывая мне бутылку или что покрепче. Она и сейчас уже это делает. Заранее готовит аэродром для посадки своего самолета, в котором мне нет места…