Книга Зона счастья, страница 43 – Любовь Оболенская, Дмитрий Силлов

Вычеркнуть из своей жизни.

Заретушировать в сознании до состояния пустоты.

И когда рядом будут убивать кого-то, человек с такой установкой просто пройдет мимо, тут же забыв об увиденном, которое находится вне его привычной орбиты.

Возможно, это и правильно.

Есть твоя жизнь – вот и живи ее, не пересекаясь с чужим негативом, от которого лишь одни проблемы. Весь мир не обнимешь, всех котят не защитишь, каждому несчастному не протянешь руку помощи. К тому же не факт, что твою протянутую руку не оттолкнут или не сломают. Жестокая правда жизни…

Но это не моя правда.

Я не умею быть правильным, удобным, таким, как все. Никогда не стремился жить так, как нужно не мне. Неудобный я человек для многих…

Что ж, это проблема многих.

Но не моя.

И когда я увидел, что в молодую женщину направлена рука с заточкой, думал недолго. И сделал то, что нужно.

– Кому нужно? – наверно, спросит правильный человек.

– Мне, – отвечу я.

Потому, что я не могу жить иначе.

А потом началась неожиданная жизнь. Я ухаживал за этой девочкой в те дни, когда она была без сознания: мыл, носил на руках, когда это было необходимо, кормил через зонд, как велел доктор. Потом, когда пришла в себя, она ни разу не спросила, как жила и выжила, будучи в беспамятстве. Возможно, ей это просто не пришло в голову. Ну и отлично. Есть вещи, о которых лучше молчать.

И что уж говорить – она была красива.

Но это была не хищная привлекательность светской дивы или дорогой модели с взглядом и телом, натренированными под запросы фотокамеры. Вика была хороша своей искренней непосредственностью, беззащитностью, открытым взглядом фиалковых глаз, в которых плескалось обманутое доверие к этому жестокому миру.

А еще она очень мило спала, свернувшись комочком и обняв скомканный плед, словно любимую собаку. Никогда не считал себя сентиментальным, однако, впервые увидев, как она спит, не сдержал улыбки. Я уж думал, что разучился улыбаться. И спасибо Вике за то, что я вспомнил, как это делается. Значит, еще что-то человеческое во мне осталось.

Но расслабляться было нельзя.

Я ни на минуту не забывал, почему мы оказались здесь, в этом лесу. И ежедневно готовился к тому, что однажды нас найдут те, кто хорошо постарался, но так и не смог выполнить свое задание. Теперь они однозначно будут умнее и осторожнее.

И вот наконец все готово.

Лес, окружающий наше убежище, – союзник, когда дело касается лечения душевных ран. Выйдешь из дома – и он обволакивает тебя шелестом падающей листвы, недовольным попискиванием нахохлившихся птиц, которым природа не подарила возможности улететь на юг, мягким шепотом ветра, запутавшегося в ветвях. Душа отдыхает, погрузившись в коктейль из звуков леса, очищается от липких следов, оставленных мрачными мыслями, освобождается от груза переживаний…

Вот только когда дело касается безопасности, лес перестает быть помощником. Мягкая трава скроет звук шагов, стволы деревьев спрячут крадущегося врага, умиротворяющий запах опавшей листвы замаскирует резкую вонь обувного крема и оружейного масла.

Впрочем, с лесом можно договориться, если знать как, – и тогда он превратится в союзника.

Правда, для этого нужно время… И много усилий. А еще специфические знания и навыки, которыми щедро снабдило меня мое прошлое.

Но сейчас, когда мы с лесом приготовились к встрече гостей, следовало вскрыть воспаленный нарыв, ибо невозможно вечно скрываться в лесу. Тем более что я знал: нас ищут. И обязательно найдут – рано или поздно. Причем могут найти тогда, когда я буду не готов к встрече.