Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 113 – Ирина Котова

Вошли на каменный пол Арены служители Храма Всех Богов из Нарриви — в темных одеждах, с фиолетовыми накидками, с серебряным шитьем, как бывало на праздновании зимнего солнцестояния, дней Ворона. Второй раз ударил гонг — и священники встали вокруг статуи. И третий раз ударил — и на голове статуи Жреца проявилась серебряная корона, сверкающая изумрудами.

— Это венец Гёттенхольдов, — громким шепотом, чтобы слышали все рядом сидящие, пояснил фон Съедетент. — Лежала в часовне в их дворце.

— Помню ее, — задумчиво откликнулся Четери, — и сейчас сияет стихией Черного.

Алина вспомнила фотографии венца из учебника истории королевских домов Туры: зубцы, напоминающие то ли вороньи перья, то ли лезвия, увенчанные крупным черным жемчугом, напоминающем о том, что Блакория — приморская страна, — покоились на широком обруче, украшенном ромбовидными изумрудами и узорами.

Жрецы забили в бубны и гонги, запели коронационную песнь, запели на староблакорийском.

— Значит, все-таки сегодня кого-то коронуют, — прошептала Алина себе под нос. Ей снова стало не по себе, будто она что-то упускала. Четери покосился на нее, словно хотел что-то сказать.

— Что? — спросила принцесса. Но ответить он не успел — песнь закончилась, тьма, и так почти не разбавляемая светильниками сгустилась до непроглядной, а затем схлынула. И на арене соткался из нее Корвин Черный.

Алина судорожно вздохнула и прикипела к его лицу взглядом, напоминая себе, что это не Макс, это не ее Макс. Но сердце забилось сильнее, и скомкала она в кулаках платье.

Одет он на сей раз был не в длинное темное одеяние, а в парадный тидусский костюм, чем-то похожий на парадные одежды в Песках: на фиолетовую удлиненную рубаху был надет черный местный кафтан — джумали — с серебряным шитьем и короткими, до середины плеч, рукавами, а на ногах были брюки чуридаши — широкие на бедрах и суженые на щиколотках. На ногах — серебряные плоские сандалии. Костюм был тидусским, а сдержанность его — истинно гёттенхольдской, и это тоже было стежком в сшивание новой нации.

На рыжем Тротте все это должно было казаться смешным, но выглядело, пусть и непривычно, но мрачновато и торжественно.

— Мой народ, — сказал он и оглядел всех, кто пришел к нему сегодня, и льдистой крошкой его голос коснулся кожи. — Сегодняшний день возвещает новый отсчет дней темного дома. Сегодняшний день — это начало нашей общей истории. Ваши имена запомнят, потому что именно вы ляжете опорными камнями в основу нового государства, имя которому будет Нахтанга, Тьма, дарующая радость. Будьте верны ему, и помните, что дело страны важнее личного обогащения и обид. Служите ему верно, и государство воздаст вам сторицей. Я могу основать его, но строить и растить его будете именно вы, люди. Тяжелая это доля, но и благодарная, и почетная в веках. И теперь я говорю — дом Гёттенхольдов, дом темной крови возрожден и будет у дома и страны глава, ваш повелитель!

Запели служители хвалебную песнь тому, кто и так стоял перед ними на арене, запели, призывая опустить корону на голову достойнейшего и сильнейшего потомка. С каждым ударом гонга, с каждым напевом воздух на Арене становился все холоднее.

И вдруг корона засияла зеленью и поплыла к Ворону. Он протянул руки — та потерлась о ладони как старый пес, и Алина, глядя на все происходящее в какой-то прострации, вдруг вспомнила дубы в роще Макса и отстраненно задумалась, не являются ли венцы-артефакты вместилищами стихийных духов, которые подчиняются правилам своих создателей и безошибочно определяют сильнейшего?