Книга Четыре Ошибки Принцессы, страница 121 – Тина Солнечная

Дальше — Рик.

Он смотрел на меня с такой смесью любви, гордости и проказливого ожидания, что я чуть не засмеялась.

— Рик… — я едва выдохнула. — Я выбираю тебя и признаю своим мужем.

— Ну, наконец-то, — прошептал он, и, не дав мне времени, шагнул ближе, перехватил мою руку, прижал к груди, потом притянул к себе и коснулся губами моего виска. — Как же долго я этого ждал, принцесса.

— Ты самый нетерпеливый пират в мире, — шепнула я в ответ.

Он только усмехнулся, не отпуская.

Последним был Тарвин.

Он не улыбался. Он просто смотрел на меня так, будто я — его солнце, его воздух, его всё. Его губы дрогнули, когда я подошла.

— Тарвин… — я вдохнула глубже, потому что голос уже предательски дрожал. — Я выбираю тебя и признаю своим мужем.

Он не сдержался — шагнул вперёд, прижал меня к себе так крепко, будто боялся, что я исчезну. Его губы коснулись моего уха, и он прошептал:

— Я никогда не отпущу тебя, моя Астрид.

— И я тебя, — выдохнула я, обнимая его в ответ.

Затем мы — все вместе — подошли к моему отцу.

Он сидел на троне, ещё немного бледный, но уже окрепший. Выздоровление далось ему нелегко, но стоит сказать, что когда он узнал, что среди моих мужей появился принц, настроение у него стало гораздо лучше. Его взгляд был ясен и полон достоинства. Он поднялся, медленно, опираясь на посох, и взглянул на нас — на меня и моих мужей.

Я опустилась на колени первой, а за мной один за другим склонились и они.

Отец подошёл и, приложив руку к сердцу, произнёс:

— Я благословляю этот союз. Этот выбор. И эту любовь.

И в тот миг что-то изменилось.

Магия, что всегда жила во мне, дрогнула. Мягко, нежно, как ветер среди пшеницы. Она потянулась к ним — к каждому. Их аура слилась с моей. Это было как вспышка света, как щемящая волна тепла, прошедшая по коже. Мы стали единым целым. Мы стали семьёй.

Это была не просто церемония. Не просто свадебный обряд.

Это был обет. Союз душ. Истинный выбор.

— Будьте счастливы, дети мои.

Он схватил меня за руку, не дав и слова сказать, и почти на бегу повёл в сторону одной из опустевших спален. Я не успела даже оглянуться — только услышала, как кто-то из мужей весело окрикнул нас вслед.

— Тарвин! — засмеялась я, когда он захлопнул за нами дверь и тут же прижал меня к ней спиной. — Мы же не одни!

— Идеально, — прорычал он, скользя губами по моей шее. — Пусть знают, что ты моя.

Он целовал меня жадно, как будто не видел целую вечность, как будто эта ночь — последняя. Руки его обнимали крепко, будто боялся, что исчезну.

— Ничего не знаю, — пробормотал он, касаясь моего лба своим. — Я тебя делить не собираюсь. Не сегодня.

— Тар… — выдохнула я, дрожащими пальцами коснувшись его лица.

— Любимая, — перебил он, поднимая меня на руки, — эта ночь только моя. И не спорь. Лучше иди ко мне.

Он усадил меня на край кровати, наклоняясь, целуя. Я не сопротивлялась. Как я могла? Это был он. Мой Тарвин.

Его пальцы, сильные и ласковые, медленно скользнули к завязкам на спине. Ни суеты, ни спешки — он будто наслаждался каждым мгновением, каждым вздохом, каждым сантиметром моей обнажающейся кожи. Материя послушно соскользнула с плеч, открываясь под его взглядом — тёплым, жадным, но бережным.

— Такая ты… настоящая, — выдохнул он, касаясь губами ключицы. Его голос дрогнул, будто не верил, что я — здесь, с ним.