Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 18 – Наталья Шнейдер

— «Граф Эдуард не мог скрыть пламени, пылающего в груди…»

Стоп. Это фантазия. Просто фантазия чересчур романтичной девочки. Возраст у нее такой — везде видеть романтику. Даже там, где ее близко не было. И нечего краснеть. Это ж додуматься — не мог скрыть пламени…

— А что, эта прекрасная Эмилия тоже неровно дышит к графу Эдуарду? — криво усмехнулась я.

Вот только взгляд мой против моей воли был устремлен не на автора сего опуса, а на Стрельцова. А он смотрел на меня, и в глазах его не было смеха. Будто он в самом деле хотел разглядеть ответ на моем лице.

Девушка часто заморгала. Я опомнилась.

— Хватит. — Я вынула из рук Стрельцова записи. Наши пальцы на миг соприкоснулись, и я вздрогнула, как от ожога. — Иногда хочется увлечься вымыслом про неземную любовь. О ней писали еще в рыцарских романах, и с тех времен мало что изменилось.

Я вернула листок Вареньке, радуясь, что можно на миг отвернуться от испытующего взгляда ее кузена, который словно прожигал меня насквозь. Хоть голос не подвел, и то хорошо. Графиня прижала листок к груди, будто сокровище.

— Юности свойственно мечтать. — Я нашла в себе силы повернуться и посмотреть Стрельцову в глаза. — Не отнимайте у нее это право.

— Давно ли вы стали старухой?

— С тех пор, как перестала верить в героев рыцарских романов. — И в этот раз голос меня все же подвел, слишком много просочилось в него настоящей горечи.

Он дернул щекой.

— Герои рыцарских романов умирали молодыми. Может, потому и оставались героями. — Он добавил едва слышно: — Но мы-то с вами живы.

— Неправда! — вставила Варенька. — Жили они долго и счастливо и умерли в один день! И прекрасная Эмилия и граф Эдуард тоже! В моей книге, я имею в виду.

— Рад за них, — хмыкнул Стрельцов. — Однако я бы предпочел, чтобы ты спрашивала разрешения, прежде чем сделать… кого-либо прототипом.

— Каким прототипом? — Я изобразила настолько честное лицо, насколько могла. — Разве среди нас есть кто-то, не способный скрыть пламя, пылающее в груди?

Стрельцов поперхнулся. Наши взгляды снова встретились, и мне показалось, будто он видит меня насквозь. Будто я действительно не способна скрыть… Пропади оно все пропадом!

— Или… — Я демонстративно расправила испачканную юбку, радуясь, что этот жест скрывает дрожащие пальцы. — Кто-то, похожий на прекрасную Эмилию?

— И вообще, граф Эдуард — положительный герой. — Варенька вздернула подбородок. — Так что не понимаю твоего возмущения.

«А Эмилия»? — чуть было не брякнула я.

Стрельцов покачал головой.

— И все же… Но слог хороший. Кроме шуток, хороший. Жаль, в жизни все не так, как на страницах романа.

Показалось мне, или фраза эта предназначалась вовсе не кузине?

Варенька вздохнула с видимым облегчением, поняв, что буря миновала.

— Я помогу Глаше и Марье Алексеевне. — Она собрала со стола листы в аккуратную стопку. — Надеюсь на твою порядочность.

— А я — на твою скромность. — Взгляд Стрельцова потеплел, как и голос. — Подумай как следует. Достойны ли прототипы таких пышных слов? И приятно ли быть героем любовного романа?

— Но это вымысел! Граф Эдуард де Валер, прекрасная Эмилия де Белькур — все же понимают, что это вымысел! — воскликнула она.

— Вымысел, — кивнул он. — Прекрасный вымысел, полный жизни и страсти.

Варенька зарделась, явно довольная похвалой.