Книга О Пепле и Стали, страница 132 – Элиза Рейн

Сердце заходится в моей груди, только что восстановленная энергия наполняет кровь восторгом.

Проклятие будет снято.

Он свободен.

— Я хочу оставить эти крылья, — с нажимом говорит Каин. Его глаза сияют, в радужках пританцовывают языки пламени.

— Крылья, что возникли из непокорной силы изгнанного бога?

— Крылья, что возникли из любви, отчаяния и наконец, спасения моего Двора.

После долгой паузы Фезерблейд отвечает:

— Как пожелаешь.

Воздух вокруг него сияет, смуглая кожа ярко вспыхивает янтарным светом. Он шумно вдыхает и рядом с ним появляется Сколл.

Таким волка я еще не видела. Он не скалит зубы, не рычит, не шипит и не скребет лапами землю.

Он смотрит на Каина, навострив уши и подняв хвост, и из него волнами исходит смесь любви и верности.

Со вспышкой жара, мех Сколла разгорается великолепными, подрагивающими языками пламени. Огненные крылья появляются у Каина за спиной, более плотные чем раньше, и он разводит руки в стороны, его грудь вздымается.

Языки пламени танцуют на его ладонях, ползут выше, по обнаженным плечам и наконец угасают, будто тлеющие угли.

Когда он поворачивается ко мне, мои глаза наполняются слезами.

— Оно исчезло. Проклятие исчезло.

Его взгляд полон обещания. И любви.

Сколл останавливается в футе от меня. Когда он наклоняет свою пылающую голову, я вскрикиваю. И снова смотрю на Каина, который наблюдает за нами во все глаза.

— Теперь он к твоим услугам, принцесса. Все, что он делает для меня, сделает и для тебя.

Я чувствую зов, которому не могу противостоять и оказываюсь в галерее.

Статуя волка передо мной объята пламенем, совсем как Сколл. Я дотрагиваюсь до нее, и весь мой страх пропадает.

Я вижу лишь Каина и Сколла. Славных, яростных, несокрушимых, сражающихся на поле боя, парящих в небе вместе со мной.

Вот то, что все это время было сокрыто во мне, ждало пробуждения. Теперь Каин и его грозный валь-тивар такая же часть меня, как Торви. Как мои крылья.

Осознание накатывает на меня, подобно лавине.

Я — Валькирия. Настоящая гребаная Валькирия.

Статуя сменяется на другую, орла. Она оттаяла.

Коснувшись ее, вижу лишь себя. Но от этого образа перехватывает дыхание.

Я одета в украшенную мехом кожаную броню, ярко-голубы волосы заплетены в заслуженные в бою косы. У меня в руках сияющий лук и щит, украшенный изображением Торви. Позади меня взмахивают самые красивые крылья, что мне довелось видеть.

Они не обугленные и поломанные. Они сверкающе-белые, с вкраплениями льдисто-синего, и покрыты блестящим инеем.

Вздрогнув, я возвращаюсь в Сокровищницу, и обнаруживаю, что по щекам у меня текут слезы.

Каин подходит ко мне и поднимает руку. Я застываю на месте, когда он с невероятной нежностью смахивает слезинку с моей щеки.

Мое сердце разрывается от любви, и я вижу на его лице отражение того же чувства.

Любви. Безусловной, бесконечной, глубочайшей любви.

— Мне неприятно прерывать вас, — говорит Сигрун, и мы оба разворачиваемся, — Но сейчас не время и не место. Вы ждали этого так долго, что сможете подождать и еще.

Она произносит это не своим обычно серьезным тоном, а игриво, и мои щеки вспыхивают.

— Каин, Ваниры задолжали тебе извинения, и в качестве компенсации ты можешь забрать из Сокровищницы любой артефакт, какой пожелаешь, перед тем как она будет вновь запечатана.

Никакая ценность на Иггдрасиле не отменит того, с какой несправедливостью столкнулся Каин. Но он об этом не упоминает.