Книга Обещание Перидота, страница 112 – Кейт Голден

Кейн шел сквозь ночь, ведя нас по узкой улице, усаженной вязами. В конце улицы стояли широкие, массивные железные ворота, окутанные мягким светом уличных фонарей. Сквозь извилистый металл я могла разглядеть огромный, раскинувшийся особняк, более величественный, чем таунхаусы через две улицы, с изящной черепичной крышей и большими окнами, очерченными лунным светом. Гриффин держал Мари рядом со мной, прищуриваясь в темную полосу земли перед нами, пока Кейн подходил к воротам.

— Бриар! — крикнул он в ночь, и его голос сопровождали только музыка одинокого уличных музыканта и его аккордеона и стук копыт лошадей по брусчатке где-то в центре города, вдали от домов.

Я ждала, стараясь не ерзать, пока холод не просочился сквозь мех и не пробрал до костей.

Наконец, ворота сами распахнулись — без стражников и солдат, которые бы их открывали — и Кейн слегка кивнул нам.

— Это хороший знак? — спросила я Гриффина.

— Узнаем.

Мы вышли на холмистый газон. Луна высоко висела в небе, а ряды лаванды заполняли обе стороны кирпичной дорожки под нашими ногами, которая вела к величественному крыльцу особняка, освещенному фонарями, манящими нас внутрь. Над нами висела единственная белая скамейка, прикрепленная к темным деревянным балкам.

Кейн схватился за тяжелый дверной молоток, и его звон слишком громко раздался в ночи. Когда Бриар открыла входную дверь, ее красота почти лишила меня дыхания.

Почти такого же роста, как Кейн, и столь же поразительная, она имела длинные темные волосы, заплетенные в косу на макушке. Ее кожа была бела, как снег, и чиста, как небо после дождя, такая гладкая, как фарфор, и с такой же тщательностью вырезанная. Выдающиеся скулы, полные губы, похожие на лепестки роз, и небольшой, задорный нос. Ее глаза не были суровыми, как у Амелии — кто знает, почему это сравнение было у меня на языке — а скорее теплыми и открытыми. Яркие фиолетовые глаза, которых я никогда не видела, как будто она была мифическим существом, замаскированным под молодую женщину.

Я не так уж и ошибалась — она выглядела не старше тридцати пяти, но, конечно же, она была старше.

Она посмотрела на меня, на Кейна — мы оба были все еще растрепаны, мокрые от дождя, залитые кровью и грязью — на Гриффина, держащего без сознания девушку, на Федрика, опирающегося на колонну крыльца, чтобы поддержать свою слабую ногу, и обнажила перед нами свои безупречные зубы.

— Кейн, не стоило. И все это веселье — для меня?

— Моя ведьма ранена. Возможно, на нее наложили заклятие или проклятие. Она без сознания, но мой целитель говорит, что она совершенно здорова. Ей нужна твоя помощь.

Бриар уставилась на лицо Мари.

Осматривала. Изучала.

У меня заурчало в животе.

— Занесите ее внутрь, — наконец сказала Бриар, плотно закутавшись в темный халат от ночного холода. — На втором этаже есть свободная спальня, Кори поможет вам.

— Спасибо, — сказал Кейн, делая знак Гриффину занести Мари внутрь. Командир кивнул Бриар, переступая порог.

В тусклом свете, который, должно быть, был в два или три часа ночи, богато украшенный, но уютный вестибюль сиял под хрустальной люстрой над головой. Изысканные произведения искусства украшали стены широкой лестницы из клена, по которой Гриффин нес Мари, следуя за женщиной в чистой белой униформе, чье лицо напоминало луну, как по спокойствию, так и по форме.