Книга Обещание Перидота, страница 115 – Кейт Голден

Федрик тоже встал.

— Конечно. Я могу пойти с тобой?

Я широко раскрыла глаза.

— Конечно, я не это имел в виду… — Федрик покачал головой. — Я тоже устал. Я просто хотел сказать, что если ты не хочешь оставаться одна…

— Спасибо, но мне просто нужно поспать. — За последние сутки я оказалась в ловушке пещеры, была истязаема юношей, который некогда целовал меня, атакована бандитами и, возможно, потеряла самого близкого друга. Я сомневалась, что выдержу еще хоть мгновение в этом кошмаре наяву.

Я выскользнула из заколдованной гостиной, прошла через вестибюль и поднялась по кленовым лестницам. Темные призраки ночи окутывали коридор, но я различала изящные гобелены на стенах и вазы с пышной лавандой и сиренью Оникса, расставленные на полках и пуфах. Я шла, пока не достигла одной из комнат, приготовленных Кори.

Внутри она была похожа на маленький забытый ящик комода. Тесная, пыльная и переполненная. В давно заброшенном камине у подножия лоскутного кровати все еще лежали угли. Комната не была маленькой, но казалась такой из-за огромного количества книг, которые были сложены, нагромождены и засунуты в четыре стены. Ряды и ряды на полу, на каждой полке, заполняющие ручную лестницу и открытый сундук, сложенные в углах, уложенные столбиками на туалетном столике — это, должно быть, была импровизированная библиотека Бриар, хотя я сомневалась, что она могла что-то найти в этом лабиринте пергамента и кожи. Мари бы взорвалась от ярости.

Единственным спасением был балкон комнаты, где приоткрытая дверь позволяла проникать внутрь прохладному ветерку и мягкому ритму цикад.

Я обошла кровать, чтобы выглянуть наружу и увидеть качели на веранде Бриар внизу. Деревянная рама скрипнула под моими руками, когда я наклонилась, наблюдая, как два светлячка порхают над лужайкой. Закрыв глаза, я откинула голову назад, позволяя лунному свету омыть лицо и прояснить мысли.

Как же прекрасна должна быть жизнь Бриар — просыпаться утром, выходить на тихую веранду, осматривать свои пышные лавандовые поля и читать книгу на покачивающейся скамье.

Конечно, одиноко.

Но так мирно. Нетронуто. Безопасно.

Не о ком беспокоиться. Не перед кем пресмыкаться, просить и молиться о безопасности.

Никому не нужно причинять боль.

Никаких тикающих часов. Просто долгая, бесконечная жизнь в полном одиночестве.

Меня охватила волна зависти.

Я жаждала ее уединения, ее безмятежности. Она создала жизнь, что будет течь еще сто лет.

Моя же оборвется в этом году — и что я успела возвести, прежде чем все отнимут?

Башни, шпили и валы из чистой трусости, чтобы защитить меня от моей собственной боли и страданий. Теперь я, возможно, никогда не смогу сказать своему ближайшему другу, как глубоко я сожалею. Я позволила своей скорби по поводу смерти матери создать пропасть между мной и моими братом сестрой. Я разбила свое собственное сердце и не имела представления, как распутать этот клубок между мной и Кейном. Я определенно обманывала Федрика в своем стремлении к нормальной жизни. И все это время стены, которые я построила, не защищали меня от судьбы, над которой я не имела контроля.

Долгое время моя печаль казалась мне незыблемым фундаментом, на котором была построена вся моя жизнь. Основа, на которой я должна была строить все остальное — любую радость, любой прогресс, воздвигнутый над этой же погребенной, застоявшейся, недоступной печалью.