Книга Обещание Перидота, страница 189 – Кейт Голден

Слезы рвали лицо от усилия.

Тянулась к нему. К чему угодно, прошу, к чему угодно…

Я услышала рев Кейна. Не мольбу, а вопль чистой агонии. Разрушения. Потери. Безграничной, бесконечной скорби…

Последнее, что я почувствовала, была жгучая боль, когда коготь Лазаря пронзил мой живот с мокрым хлюпаньем.

Глава 47

КЕЙН

Кости моих коленей хрустнули о твердую, сухую древесину подо мной.

Я не мог пошевелиться.

Просто стоял на коленях на краю платформы, ревя. Ревя до тех пор, пока горло не начало кровоточить.

Она просто висела там… Безжизненная, сломанная, пронзенная единственным зазубренным когтем — подвешенная в воздухе, пронзенная насквозь, как изогнутая лента. Элегантная, словно окутанная соблазнительным вальсом самой Смерти.

Мертва.

Она была мертва.

Как потушенная свеча, погружающая комнату в кромешную тьму. И вместе с этим — угасание моей души.

Меня вырвало на узловатую древесину подо мной.

Снова, и снова, и снова.

Нет, пожалуйста, нет…

Я дрожал, тяжело дыша, пока мой разум становился пустым — если не считать оглушительный гул ее последних слов: Живи ради меня…

Ее слова и стук моего сердца. Моего разбитого, уничтоженного, разрушенного сердца.

И сокрушающая пустота…

Когда все внутри меня было извергнуто на землю, и я, тяжело дыша, стоял на четвереньках, как бешеный зверь, глаза затуманены слезами, зубы скрежетали, я заставил себя подняться.

Но Лазаря уже не было в небе.

Когти впились в землю позади меня. Я напрягся, дыхание ровное и резкое — готовясь встретить очередного наемника, посланного добить меня.

Пожалуйста, подумал я. Убей меня.

Я хочу быть с ней.

Пожалуйста.

Но это была рука Гриффина на моем плече, когда он развернул меня к себе, глаза жесткие, выражение лица мрачное, и сказал:

— Нам нужно идти.

Райдер вышел из-за спины командира и увидел мое выражение. Должно быть, я выглядел разбитым. Разрушенным. Потому что он просто произнес потрясенное:

— Нет.

Гриффин перевел взгляд с меня на Райдера и обратно.

— Сейчас.

— Нет, нет, нет… — умолял Райдер. — Это все моя вина. Я сделал это. Это моя вина…

— Райдер, — предостерег Гриффин, его голос острее лезвия ножа.

Но Райдер не остановился.

— Я сказал ей. Я знал, как только это сделал, что не должен был. Как Амелия могла так поступить? Как…

— Что ты сделал? — слова вылетели из меня, ярость стала краткой и желанной передышкой от боли. Я даже не осознавал, что двигаюсь. Не осознавал, что держу Райдера за горло, не осознавал, что его лицо приобретает жуткий, удовлетворительный синий оттенок. Я сжал сильнее.

— Кейн, — резко сказал Гриффин, хватая меня за руку. — Кейн, возьми себя в руки. Это была ошибка. Он ошибся… ты убьешь его!

Райдер задыхался и хрипел.

Хорошо. Я сжал сильнее, чувствуя, как его дыхательные пути перекрываются под моей рукой.

— Почему ты должен жить?

Лицо Райдера, багровое от напряжения, смотрело на меня, хныкающее и широкоглазое. Он терпел боль. Принимал ее.

— Почему? — проревел я.

Гриффин тряхнул меня.

— Это не то, чего хотела бы Арвен!

Я отпустил Райдера. Прикусил щеку, пока не почувствовал вкус крови.

— Нет, — хрипло сказал Райдер, потирая шею. — Он должен убить меня. Я сказал Амелии, где ты будешь. А она рассказала Лазарю. Зачем она это сделала?

— Должно быть, она заключила сделку, — глухо сказал Гриффин.

— Ради чего? — спросил Райдер.