Онлайн книга «Рассвет Оникса»
|
Я и раньше ошибалась. Этот мир не был жестоким. Или был, но он был и прекрасен. За последние несколько месяцев я увидела больше красоты, радости и надежды, чем думала. И в мире было еще столько всего. Было так много людей, так много любви и так много возможностей. Я не могла позволить, чтобы все это было уничтожено одним человеком, Фейри или кем-то еще. Я могла сделать это ради Эвенделла. Ради моей семьи. Ради Мари. Ради всех невинных Фейри и смертных. Я могу найти этот клинок. Сразиться в этой битве рядом с человеком, который разбил мне сердце. Я могу быть сильным. Я должна была спасти этот мир, даже если не доживу до этого. БОНУС (к главам 18–19) Это ужасная идея. Эти три слова повторялись в моей голове снова и снова, пока я тащил хнычущую Арвен сквозь толпы празднующих вино. Даже когда по залу разносились бодрая мелодия лиры, грохот барабанов и аромат жаркого и пряностей, все, что я чувствовал — все, о чем я мог думать, — это ее нежное запястье, обхваченное моей хваткой. Ее соблазнительное тепло. Ее лепестковая кожа. Легкий изгиб, и ее пальцы, непроизвольно выгибающиеся навстречу моим… Кто бы мог подумать, что женское запястье может так воздействовать на мужчину? Возможно, подумал я, торопливо спускаясь по узким ступенькам и стараясь не задеть низкие деревянные балки, именно шелковистое черное платье, в которое она была одета, так портило мои порывы. Едва ли это можно назвать платьем, но то, как оно обнажало ее плечи и подчеркивало бедра… Как будто мертвая ночь обрела форму. Ночь, если бы ее носил солнечный свет. Потрясение разума, правда. Плотский, сногсшибательный, умопомрачительный… И ужасная, ужасная идея. Но было слишком поздно. Слишком поздно, когда я затащил ее в свой винный погреб и захлопнул за нами дверь. Слишком поздно — тишина поглотила нас целиком. Я никогда раньше не ерзал — по крайней мере, не припоминаю, — но желание переступить с ноги на ногу было почти невозможно подавить. Но только не тогда, когда я смотрел на Арвен. Тесная, затхлая комната только усиливала разницу в наших размерах. Даже с ее вызывающе поднятым подбородком. Я подумал, не напугал ли я ее. — Кровоточащие Камни, Кейн, — вздохнула она, складывая руки. — Это просто смешно. А. Значит, не испугалась. Я сдержал дикую ухмылку, как делал каждый раз, когда она проклинала свои благословенные Камни. Ее неожиданно грязный рот привел меня в ужас. Мне захотелось наполнить его еще более грязными вещами. Например, моим именем. Или… Возьми себя в руки. Я прислонился к закрытой каменной двери, чтобы сделать именно это. И сложил руки. Так много для того, чтобы не ерзать. — У тебя действительно рот как у моряка. Она крепко сжала челюсти, ноздри вспыхнули. — Не думай о моем рте. Я, блядь, стараюсь. — Как бы я хотел перестать, пташка. Ее брови сошлись над переносицей — ее взгляд, который начал раскручивать меня так, что мне стало не по себе, — и она издала недовольный звук. — Ты неисправим. — А ты ревнуешь. Вот почему я привел ее сюда. Подальше от музыки и членов моей крепости. Подальше от Амелии. На днях я потерпел грандиозную неудачу, обращаясь к ней в зельнице. Мои чары, мои мольбы, многочисленные буханки клеверного хлеба — все было бесполезно. Я уже начал беспокоиться, что заточение ее лживого жабоголового любовника означает, что она больше никогда не посмотрит на меня по-старому. |