Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 93 – Юлия Арниева

Касса наполнялась монетами — медными, серебряными, а иногда и золотыми. К концу второй недели нам наконец привезли наш заказ — кровать для Тары. Я заказала ее у мастеров-гномов, которые славились своей мебелью — прочной, добротной, рассчитанной на века.

Двое крепких гномов доставили кровать и собрали прямо в спальне, ворча что-то об узких лестницах и неудобных поворотах. Но справились за час. Кровать была красивой — из темного дерева, с резными изголовьем и изножьем, с толстым соломенным матрасом, набитым так плотно, что, казалось, на нем можно было прыгать.

— Богини-матери, — выдохнула Тара, когда мы остались одни, и она с наслаждением растянулась на новой постели. — Мей, это слишком. Ты потратила целое состояние.

— Ты заслужила, — ответила я, присаживаясь на край своей кровати напротив. — Ты работаешь не покладая рук. Встаешь раньше меня, ложишься позже. Обслуживаешь самых капризных посетителей и ни разу не пожаловалась. Удобная кровать — это меньшее, что я могу сделать.

Тара перевернулась на бок и посмотрела на меня, в ее карих глазах плескалась благодарность.

— Знаешь, когда я уходила из клана, я думала, что ищу свободу. Дороги, приключения, новые лица каждый день. Но здесь, в этой харчевне… — она помолчала, подбирая слова. — Здесь я впервые чувствую, что у меня есть дом. Настоящий дом.

Слова повисли в воздухе, теплые и значимые. Я кивнула, чувствуя, как горло сжимается от неожиданных эмоций.

— У нас обеих теперь есть дом, — тихо сказала я.

Но несмотря на внешнее спокойствие и благополучие, я чувствовала — это всего лишь передышка. Затишье перед бурей. Мир вокруг нас не стал безопаснее. Наоборот.

Почти каждый день посетители приносили новости о странных происшествиях. В соседнем поселении внезапно начался ливень такой силы, что затопило полквартала — водник-подросток потерял контроль, испугавшись собаки. В городе к югу от нас маг земли случайно обрушил стену своего дома, когда поссорился с женой. В деревне на востоке огневик сжег собственный амбар, пытаясь просто зажечь свечу.

Стихийная магия продолжала вести себя непредсказуемо. И с каждым днем становилось только хуже.

Я использовала это время, чтобы готовиться. К чему именно — я не знала. Но инстинкт подсказывал, что спокойствие долго не продлится.

Дневники отца стали моим главным источником знаний. Каждую ночь, после закрытия харчевни, когда последний посетитель уходил, а Тара поднималась спать, я спускалась в мастерскую. Зажигала все светильники, чтобы было светло как днем, заваривала крепкий кофе в маленьком медном турке — еще одно изобретение отца, которое подогревало напиток само, без огня — и погружалась в чтение.

Страница за страницей, запись за записью, я погружалась в мир его мыслей, открытий, экспериментов. Марк был гением. Это становилось все очевиднее с каждой прочитанной строкой. Он не просто создавал механизмы — он понимал глубинные принципы взаимодействия магии и материи. Его записи содержали теории, которые опережали свое время на десятилетия, а может, и на века.

Особенно меня заинтересовали его поздние работы. Те, что он вел в последние три года жизни. Записи становились более философскими, задумчивыми, словно он искал ответы на вопросы, которые выходили за рамки простой механики.

«День двести семнадцатый после смерти Эльзы, — писал он аккуратным, убористым почерком. — Сегодня работал над диагностиком. Идея проста: создать устройство, которое может обнаружить болезнь в теле раньше, чем она проявит себя симптомами. Опухоли, внутренние кровотечения, отравления, болезни крови — все это нарушает тонкий баланс жизненной силы. Если настроить кристалл на восприятие этих нарушений, можно спасать жизни».