Книга Кому добавки? История выживания на орочьей кухне, страница 123 – Юлия Арниева

Грок и Зуба смущенно переглянулись, явно не до конца понимая масштабы того, что они совершили. Для них это был инстинктивный порыв, отчаянная мольба о помощи в момент смертельной опасности, которая неожиданно была услышана силами, о существовании которых они едва подозревали.

Я подошла к ним и молча обняла обоих, не в силах произнести ни слова. В горле стоял ком от переполнявших эмоций, а сердце разрывалось от гордости за этих двух юных орков, которых я считала своими младшими братьями. Перед лицом неминуемой смерти, на священной земле предков они пробудили в себе дремлющую силу и не просто спасли всех нас, они вернули целому народу веру в себя.

Адриан стоял немного в стороне, наблюдая за этой сценой — коленопреклоненные вожди, плачущие от счастья и облегчения воины, два смущенных молодых героя и я, обнимающая их, — и вдруг негромко рассмеялся. Этот смех, прозвучавший среди тишины и смерти, был настоящим гимном жизни и возрождения. Он означал, что мы все еще живы, что у нас появилась надежда, и что мы будем бороться до самого конца, что бы нас ни ждало впереди.

Ночь в ущелье прошла в тревожной тишине. Каждый шорох ветра казался шагами подкрадывающейся твари, каждая тень, отброшенная луной, — силуэтом врага. Но враг не пришел. Словно после нашей кровавой демонстрации силы тот, кто управлял чудовищами, решил взять паузу, переоценить угрозу, которую мы представляли.

Утром мы похоронили павших. Орки не произносили пышных речей и не лили слез. Ритуал был суровым и простым. Тела троих воинов завернули в их походные плащи и уложили в неглубокую расщелину в скале, завалив вход большими камнями. Каждый орк, проходя мимо, клал на импровизированную могилу маленький камешек — знак памяти и уважения. Это была молчаливая клятва помнить павших и отомстить за их смерть.

Последний этап подъема оказался самым трудным. Тропа почти исчезла, и нам приходилось карабкаться по голым скалам, цепляясь за острые выступы. Воздух стал настолько разреженным, что каждое движение отзывалось одышкой, а в ушах стоял тихий звон. Но никто не жаловался. Нас вела вперед надежда, родившаяся вчера в древнем святилище.

Чем выше мы поднимались, тем сильнее я ощущала магию этого места. Она больше не была просто фоновым гулом в костях. Теперь я чувствовала ее как живую, дышащую сущность. Она текла по жилам в камнях, пульсировала в кристаллах руды, шептала на языке ветра, проносящегося по ущельям. Это была древняя, необузданная сила, и она узнавала во мне что-то родственное.

К вечеру, когда солнце уже коснулось багровым краем дальних пиков, мы вышли на вершину. И то, что мы увидели, заставило всех замереть в благоговейном молчании.

Перед нами расстилалось огромное плато, высеченное в самой вершине горы, словно гигантская чаша. Оно было идеально ровным, а его поверхность покрывали не камни, а гладкие плиты из черного, похожего на обсидиан, материала. Вся поверхность плато была испещрена сетью рун, которые светились мягким, пульсирующим серебряным светом. Линии рун сходились к центру плато, где из земли вырастал огромный, в три человеческих роста, кристалл. Он был прозрачным, как слеза, но в его глубине медленно вращались мириады световых точек, похожих на пойманные звезды. От кристалла исходило такое мощное сияние и такая волна магической энергии, что волосы на руках вставали дыбом.