Книга Кому добавки? История выживания на орочьей кухне, страница 128 – Юлия Арниева

Праздник прошлой ночи оставил после себя приятную усталость и чувство свершения, которое согревало лучше любого костра. Орки, впервые за долгие годы проснувшиеся свободными на своей священной земле, выглядели иначе. Из их глаз ушла многовековая тень отчаяния, плечи расправились, а в движениях появилась уверенность хозяев, а не узников.

— Домой, — сказал Скалолом, собирая свой походный мешок. — Домой, к нашим, чтобы рассказать им радостную весть.

— Они не поверят, — засмеялась Рысь. — Три века рабства не так легко забыть.

Спуск с горы оказался не менее трудным, чем подъем, но теперь нас вела вперед не призрачная надежда, а твердая уверенность в своих силах. Мы шли, не таясь, и боевые песни четырех орочьих кланов, сплетаясь в единый мощный хор, эхом отдавались в ущельях. Это была песнь возрождения, песнь вернувшейся силы.

— Слушайте, как поет гора, — сказал Зуба, останавливаясь на одном из поворотов тропы. — Она радуется вместе с нами.

И действительно, ветер в расщелинах скал звучал по-особенному, мелодично, почти музыкально. Словно сама Железная Мать пела песню освобождения.

Мы прошли мимо святилища, где вчерашняя битва оставила свои шрамы, тела убитых рогопрыгов и три свежих каменных кургана над могилами наших павших братьев. Орки остановились, и каждый вождь произнес короткую молитву духам предков, благодаря за победу и прося упокоить души тех, кто отдал свои жизни за свободу.

— Они умерли не напрасно, — торжественно сказал Острозуб. — Их жертва вернула нам свободу.

— И каждый орк, который пройдет здесь, будет помнить их имена, — добавил Скалолом, укладывая на курганы новые камни.

К полудню мы уже спустились довольно низко, чтобы снова войти в зону леса. Здесь было заметно теплее, воздух стал плотнее, а под ногами вместо голого камня захрустела прошлогодняя листва. И именно здесь, на границе камня и зелени, Грок и Зуба снова почувствовали это.

— Стойте, — резко сказал Грок, внезапно останавливаясь и прижимая ладонь к стволу старой корявой сосны, а его лицо исказилось от боли. — Что-то не так. Деревья… они не просто боятся, как у развалин башни. Они кричат от боли.

— Кричат? — переспросил Дробитель, настороженно оглядываясь. — Что ты имеешь в виду?

— Земля больна, — подтвердил Зуба, опустившись на колени и касаясь пальцами почвы. — Глубоко под нами… что-то гниет. Что-то чужое, злое, что отравляет корни и пьет соки земли. Это… магия людей. Старая, искаженная магия.

Адриан, шедший впереди, резко остановился. Его лицо, еще час назад расслабленное и почти счастливое, снова стало жестким и сосредоточенным. Он достал свой кристалл-детектор. Артефакт, который на вершине горы сиял чистым, белым светом, теперь тускло мерцал больным, грязно-фиолетовым цветом.

— Он прав, — проговорил магистр, хмурясь на показания артефакта. — Здесь, под нами, мощный источник темной магии. Искаженной, неестественной. Это похоже на…

Он недоговорил, но я видела, как в его глазах мелькнул ужас узнавания.

— Похоже на что? — нетерпеливо спросила Рысь.

— На эксперименты времен Черной Башни, — мрачно ответил Адриан. — На те самые опыты, которые триста лет назад создали первых тварей.

Тяжелая тишина повисла над нашей группой.

— Ведите, — коротко приказал он братьям. — Ведите туда, где боль сильнее всего.