Книга Светоч Йотунхейма, страница 28 – Елизавета Дворецкая

Ее заунывный резкий голос был похож на завывание бури, на крик чайки, на скрип сухого дерева в лесу. И ворожба королевы йотунов тем вернее достигала цели, что указывала эту цель ее собственная кровь. Духи, собранные ею со шкуры лесных зверей, с голых скал, с мертвых деревьев, с тумана и воды, летели по ветру вслед за частицами наговоренной золы, находили путь, кружили над жертвой, собираясь в невидимую, но гнетущую губительную тучу…

Был ясный день: еще зима, но не за горами первые дни весны, и весна уже чувствуется в освободившихся от снега южных склонах гор, в запахе влажной земли и талой воды. Сама богиня Суль улыбалась из-за края небес, обещая скорые радости тепла и света.

Для юного конунга Согна, Харальда сына Хальвдана, это утро обернулось радостью.

– А что если мы сегодня вместо упражнений покатаемся с тобой верхом? – предложил Альрик Рукавица, его воспитатель, когда они сидели за утренней едой в теплом покое.

– Да, да! – Харальд на радостях даже заболтал было ногами, но быстро опомнился.

Конунг – всегда конунг, даже если ему всего десять лет от роду. Прошлым летом, приехав погостить к деду, Харальду Золотой Бороде, Харальд-младший не мог знать, что останется здесь навсегда и не вернется в родной Вестфольд. Дед хворал – в глазах мальчика он был стар, как вот эти горы, – и позвал к себе на зиму всю семью дочери. Правда, Хальвдан, его зять, не мог остаться надолго: он вел войну с Эйстейном, конунгом Хадаланда и Хейдмёрка, и лишь привез жену и сына к тестю, после чего вскоре уехал. На празднике Середины Лета дед еще выходил к кострам, потом созвал к себе гостей и, к величайшему удивлению Харальда-младшего, провозгласил внука своим наследником и потребовал от всех своих людей принести над обетными чашами клятвы верности новому конунгу. Взяв за руку, Харальд Золотая Борода сам возвел мальчика на престол и посадил на резное сидение, пусть ноги наследника еще не доставали до пола. Харальд был красивый и живой ребенок, но рос медленно и был маленьким для своих лет. Крики пьяной и разгоряченной дружины его смущали, и он все поглядывал на мать. Королева Рагнхильд выглядела немного встревоженной, но довольной.

После того дед больше не показывался в медовом зале, проводя время по большей части в спальном чулане, и лишь изредка его в ясный день выводили под руки посидеть на солнышке. Там, на солнце, он и умер – никто не заметил как. Просто пришли увести в дом, когда солнце спряталось, а он уже остыл…

– Значит, дедушка не попадет в Валгаллу? – с грустью спросил Харальд у воспитателя.

Он уже знал: за столом Одина находится место лишь для того, кто падет в битве, с оружием в руке.

– Боюсь, что нет. – Альрик покачал головой. – Но ты не должен его осуждать. С его стороны требовалось большое мужество и самоотверженность, чтобы многие годы дожидаться такой смерти. Он мог бы поступить, как Харальд Боевой Зуб, – объявить войну своим врагам и вызвать их на битву, чтобы пасть со славой. Но не пожелал. Его сыновья погибли слишком юными, из всех его детей осталась в живых только твоя мать. Ему приходилось ждать, пока она вырастет, найдет достойного мужа, обзаведется достойным сыном, чтобы он мог предать свое наследство кровным потомкам. Потому он и настоял, чтобы тебе дали его имя, хоть он и был тогда еще жив. Он дождался, пока ты вырос, убедился, что из тебя выйдет неплохой конунг. И только тогда смог позволить себе умереть. Он пожертвовал собой, пожертвовал возможностью умереть со славой и войти в палаты Одина, чтобы укрепить свой род на престоле предков. Понимаешь, каким сильным человеком был твой дед?