Книга Королева из другого мира, страница 48 – Диана Клэр

Из-под пальцев полилась нежная мелодия колыбельной Шопена, а в голове, перед внутренним взором раскинулось бездонное, темно-синее, бархатное небо, на котором покачивался серебристый серп месяца и мерцали мириады звёзд. Я лежала на ночной лужайке, в густой траве. Меня окутывал едва уловимый, сладковатый, с приятной горчинкой, аромат полевых цветов. Вокруг стрекотали цикады, щеки ощущали прохладные капельки росы.

Высокими трелями заливались ночные соловьи, а нежные басы мерно покачивали меня, как детская колыбелька. А внутри разливалось такое счастливое, такое блаженное умиротворение, что хотелось плакать от переизбытка чувств.

Наконец, музыка стихла. Последняя нота долго висела в воздухе, и я слушала ее растворяющееся под потолком эхо. И лишь, когда наступила полная тишина, я решилась открыть глаза…

Боже, что это?!

Я резко помотала головой, не веря своим глазам. Нет! Этого просто не может быть!

Вокруг меня действительно раскинулось бездонное, синее, почти черное небо, усыпанное мерцающими пятнышками. Я оторопело опустила взгляд и обомлела еще больше. Под ногами колыхалась изумрудная трава, на которой поблёскивали крохотные капельки, и покачивали своими головками васильки, колокольчики и ромашки.

На мгновение мне даже показалось, что я на самом деле нахожусь на этом воображаемом лугу. Я протянула руку, чтобы потрогать василек, растущий прямо возле моей ноги, но тут картинка начала блекнуть и рассыпаться на крошечные частички. Небо померкло, краски побледнели, звезды погасли. А сквозь изумрудный ковер всё сильнее просвечивал золотистый паркет…

Раз, два, три — и иллюзия исчезла, словно ее и не было. А в воздухе повисла торжественная, почти благоговейная тишина.

Почему они молчат? Я что-то не так сделала?

Медленно встала со стула и повернулась к комиссии. Все пятеро безмолвно смотрели на меня, и в их глазах я уловила неподдельное удивление и даже толику восхищения.

— А вы, я смотрю, полны неожиданностей, адептка Клири, — скрипучий голос ректора Альтерманна, наконец, нарушил затянувшееся молчание.

Адептка Клири? Это значит, что меня приняли?

Но не успела я задать мучивший меня вопрос, как ректор продолжил, обращаясь уже не ко мне, а к кому-то, кто очевидно находился у меня за спиной, у входной двери:

— А вы как раз вовремя явились, профессор Ротт, — ректор приподнялся со стула и приветственно кивнул невидимому мне собеседнику. — Думаю, вам тоже нечасто доводилось наблюдать подобное представление.

Я обернулась, чтобы посмотреть, с кем он разговаривает. И меня словно пронзило током…

Сердце пропустило удар, а потом ухнуло куда-то вниз.

Евгений Константинович?! Эта мысль сверкающей молнией вонзилась в мой мозг, чуть не взорвав его. Но уже в следующее мгновение я поняла, что ошиблась.

Да, человек, стоявший у двери, был похож на моего преподавателя. Те же черные, как смоль, волосы. Те же точёные черты лица. Но, глядя на профессора Ротта, — так его, кажется, назвал ректор? — я резко поняла, что Евгений был лишь его блеклой копией. Неким слащавым вариантом этого… потрясающего мужчины!

Высокий, стройный, но обладающий гибким, явно сильным, мускулистым телом. Не перекачанным, как у парней, которые не вылезают из спортзалов, а именно сильным, как у тех, кто занимается восточными единоборствами. Строгий, черный костюм, поверх которого накинут такой же черный плащ. Бледная кожа, острые, высокие скулы. Четко очерченные губы, прямой нос, волевой подбородок.