Онлайн книга «Краденое счастье»
|
«Так ты в него?.. – Люба засмеялась. – Ты его любишь?» Ничего не ответив, коляска вдруг подскочила на месте: «Любушка, я смекаю, кто нам память отшиб: Лада! Она, мерзавка! Помнишь, мы ели в кафе, в «Макдоналдсе»? Ой, у меня прямо так ясно вся картина преступления в глазах стоит. Она нам подсыпала клофелину, чтоб мы заснули и были в беспамятстве». «Зачем ей это надо?» – засомневалась Люба. «Да чтоб ограбить! Это ж Москва! Ой, Любушка, проверяй скорей мою велоаптечку, не пропало ли чего?» Люба стала судорожно проверять свое имущество: утка – на месте, в пакете сбоку, возле подлокотника, рюкзачок – на коленях. И вдруг ее прошибла догадка: «Мамочка родная! Она хотела мой диск украсть. Там же такие необыкновенные песни!» Трясущимися руками Люба развязала шнурок, стягивающий горловину рюкзачка, и принялась шарить внутри. «Хватит, щекотно», – заверещал рюкзак. «Потерпи, не велик барин, – приказала коляска рюкзаку. – Ограбили тебя, пока дрых». «Никто меня не грабил, – обиделся рюкзак. – Я свое дело туго знаю!» «Диск с моими песнями, значит, на месте?» – продолжала шарить Люба. «В кармашке… а-ха-ха… под «молнией» лежит». «Уф! – Люба нащупала диск. – Ох, как хорошо, что не нужно никого подозревать! Я, кстати, сразу, с первых твоих слов засомневалась: ну не способна Лада на такую подлость!» «Все у тебя хорошие, одна я плохая, – снова обиделась коляска. – Лада… А ведь она у меня за спиной стояла, когда мы здесь очнулись». «И сразу убежала, – пробормотала Люба. – Давай-ка еще раз подумаем. Что ты чувствовала, слышала?» «Вроде катили меня, – задумчиво сказала коляска. – Мне сон снился, просыпаться не хотелось. Снилось, что джип меня катает». «Я все поняла! – вдруг осенило Любу. – Все! Я заснула, Коля не хотел меня будить и попросил Ладу отвезти нас к тому месту, где мы должны его ждать». «А почему мы в том месте ждать не могли?» «Мало ли какие причины? Может, там стоянка колясок запрещена. Откуда я знаю, какие в Москве порядки? Главное, что мы именно здесь должны ждать Колю. И он наверняка появится с минуты на минуту». «На джипе?» – делано равнодушным голосом спросила коляска. «Ну не на велосипеде же!» «Тогда я готова ждать, пока не заржавею, – самозабвенно поклялась коляска. – Послушай, Любушка, а может, мы сейчас совсем недалеко от того места, на которое утром приехали, находимся?» «Я об этом не подумала. Ой, конечно, это где-то рядом! Подожди, спрошу». Люба поглядела на тонар, пахнущий хлебом. Продавец поймал взгляд девушки и заулыбался: – Подходи, красавица! – Здесь кусты где-нибудь поблизости есть? – подрулив к окошку, спросила Люба. – Деревья густые? Продавец расцвел: – Слушай, зачем кусты-мусты? В кустах грязно-мазно, люди мимо ходят. Заходи сюда! Лаваш-маваш горячий угощу. – Ладно, давайте, раз вы такой добрый. Ух, руки прямо обжигает. Спасибо! – Кушай на здоровье. Стой, ты куда? Продавец перегнулся через окошко на улицу, пошарил глазами возле подземного перехода и позвал: – Мамка! Эй, слушай, мамка! – Чего тебе? – Дородная цыганка средних лет с обесцвеченными, поднятыми в пышную прическу волосами, в развевающейся цветастой юбке, подошла к тонару. – Ай, мамка, не бережешь своих девочек! Все утро на коляске здесь просидела девочка. Никто ни рубля не подал. Я только лаваш угостил. Так решила в кустах клиентов искать. Я ей зову: иди сюда, в тонар. Нет, говорит, только в кустах могу. А там бомжи-момжи. – Вот дура! Учу-учу: езди там, где люди приличные, с деньгами ходят. Бомж тебе что подаст? Вернется, так подскажи мне, я ей, сучке, устрою! – Подскажу, обязательно подскажу. Красивая девочка! В джинсы-минсы. – Это кто же у меня? – задумалась цыганка. – Новеньких кучу только что привезли. Я уж запуталась. – Откуда привезли, слушай? – А я почем знаю? Из Костромы вроде, с Узбекистана, с Молдовы. Чего они там в домах инвалидов видели? А здесь – Москва, деньги знай зарабатывай. Мамке немного дай – за квартиру заплатить, одежду им купить, еду повкуснее, а остальное клади себе в карман! Худо ли? Люба доехала до рынка, разномастными фургончиками напоминающего задворки цирка, который однажды приезжал в Любин городок. Первая же торговка, возле ящиков которой остановилась Люба, протянула ей спелый помидор. – Что вы, зачем? – смутилась Люба. – Бери, бери, – отвела Любину руку торговка. – Думаешь, не знаю, как у мамки-то тебе живется? – Что вы, моя мама очень хорошая. Она меня очень любит. – Ну-ну, рассказывай больше. – Честное слово! – Ладно тебе, не бойся, ничего никому не скажу. – О чем? – Про мамку твою. Люба недоуменно переглянулась с коляской. Потом приблизилась к продавщице и шепотом спросила: – Здесь туалет где-нибудь есть? – Да зачем ты деньги будешь платить за этот туалет? Езжай вон в кусты. Там все и сделаешь забесплатно. – Кусты? – переспросила Люба. – А деревья и клумба там есть? – Вытоптали всю клумбу. – За одну ночь? – удивилась Люба. – Кто его знает? Может, и за одну. – И где она была, клумба? – спросила Люба. – За рынком. Вот здесь объезжай, за палаткой с рыбой дорожка есть, прямо в кусты и приведет. – Спасибо вам огромное! Вы такая чудесная! – с жаром воскликнула Люба. – Да ладно тебе, – смущенно махнула рукой торговка, засмеялась и до самого обеда никого не обвешивала. Кусты за рынком действительно обнаружились. Но деревья толпились здесь совсем не так. Утром это был угол бульвара, плавно заворачивающего к эстакаде. И тюльпаны алели в сумерках именно на травяном изгибе. А здесь, за рынком, вообще ничего не алело. «Наверное, здесь где-то еще кусты есть, другие», – упавшим голосом сказала Люба. «Сомневаюсь», – сумрачно ответила коляска. Они помолчали. Люба заерзала. «Не могу я в кустах… Неприлично это. Придется опять у людей спрашивать». Они наугад двинули через проспект. Водители машин – кто возмущенно, кто сочувственно – тормозили при виде отчаянно передвигавшейся коляски. Из открытого окна Любе на колени вылетела металлическая монета в десять рублей. – Вы деньги потеряли! – крикнула Люба, но машина уже умчалась. |