Книга Сласти, страсти и тайны королевского двора, страница 44 – Тиро Томое

— К твоему счастью, да, — мрачно ответила она, тяжело садясь к объёмное кресло и складывая руки на столе, — не всякий чтец на это способен, но такой, как Йозеф Ботт – запросто. Кхм… я же понимаю, что тебе есть, что скрывать…

Пришлось покрыться холодным потом во второй раз. Неужели я была такой беспечной, что выдала всё о себе? Ноги ослабели и я уселась на мягкий диванчик, в который так удачно упёрлась, пытаясь сбежать от праведного гнева Нуны.

— Нуна…

— Что «Нуна»? – кисло протянула она, — я знать-не знаю, откуда тебя такую принесло и зачем Богиня сделала тебя такой. Не моё это собачье дело! Но… мне жаль тебя, девочка. Тебя и Исайю. Потому прошу, будь предельно осторожной, пока не закончиться отбор этого года. Потом потихоньку уладим все бумажные дела, внесём монеты в казну, и ты будешь свободна. Постарайся не отсвечивать всю эту неделю, — мрачная Нуна обречённо махнула рукой, — хотя поздно уже метаться. Ты слишком привлекаешь внимание. Ещё и язык твой! Эх, припечатать бы его каким заклятием, пока беды не случилось! Ведь знала, что так будет, так нет же… расслабилась за все годы. Да, ладно! Чего это я разошлась? Сама, дура старая, виновата… думать надо было, когда задания раздавала… Принесла же нелёгкая этого йоментри…

Бурчание Нуны становилось всё тише, всё неразборчивее. Она притянула к себе стопку бумаг, вытянула из чернильницы перо и принялась что-то писать, бормоча под нос. По доносящимся до меня иногда фразам, я понимала, что Нуна всё ещё сердится, но уже не на меня, а на саму себя, на Калиру, на неумного заговорщика, на стечение обстоятельств.

Я благоразумно молчала, тихонько соображая, как теперь жить. Скрипело быстрое перо в руках Нуны, скрипели мысли в моей голове. Ничего путного не думалось, кроме того, что следовало проглотить тот несчастный леденец монпансье.

— Нуна, — тихонько позвала я мамашу, — а почему Кьяру до сих пор не выпустили? Она ведь уже три отбора пропустила. Почему так? Кьяра с мальства показывает такие успехи, что даже Голда ей проигрывает, а нынешние выпускницы так и в подмётке Кьяре не годяться. Даже Малена это только слабая тень Кьяры. Так почему она ещё здесь?

Мамаша перестала писать, вернула перо в чернильницу и откинулась на спинку кресла. Она неожиданно фыркнула. Насмешливо так, но с уважением.

— Потому что такая же тютя, как и ты, — хихикнула Нуна, вновь став моложавой и бодрой. Такой, как и всегда, — она заваливала все финальные испытания, чтобы оставаться рядом с тобой, подружкой своей ненаглядной. И знаешь, на чём валилась?

Я растерянно покачала головой. Не знала я, даже не понимала, почему Кьяра не может сдать выпускные экзамены. Считала, что это происки конкуренток, подставляющих мою подругу. Тем более Кьяра совершенно не расстраивалась, а каждый раз звонко хохотала, пересказывая мне, как блины комкались…блины!

— Догадалась, — удовлетворённо протянула Нуна, внимательно вглядываясь в мою расстроенную физиономию, — на блинах твоя подружка валилась. На тех самых блинах, которые с закрытыми глазами с семи лет пачками шлёпает. Обе вы… хороши. Стоите, друг за друга, горой, не понимая, что судьба и жизнь рано или поздно вас всё равно разъединит. Не сейчас, так после отбора. Ты-то в Трилло останешься, а Кьяре прямой путь на королевскую кухню. Ты бы поговорила с ней. Объяснила, что сможешь. Я ведь хитрость задумала, — вдруг призналась Нуна, опираясь локтем на стол и подпирая щёку ладонью, — только вот как вышло-то.