Книга Адептка второго плана, страница 120 – Надежда Мамаева

– О дозволительной грамоте. Не всегда действия в интересах короны можно вписать в законы, – пояснила я, с интересом наблюдая: что пересилит в дознавателе: личная неприязнь ко мне или служебный долг? Даст или пошлет?

Повисло молчание, в котором отчетливо слышался звук стираемой зубной эмали у одного капитана. Ну еще бы: пришел прищучить одну немощную леди, а по итогу вынужден дать ей карт-бланш. В том числе и на кровную месть. Но пока законнику знать об этом не стоит.

– Я не имею права выдать вам такую, – начал он, и я уже было решила: личное у Воторса. Но дальнейшие его слова заставили переменить мнение: – Но я обещаю, что передам ваши слова тому, у кого достаточно полномочий на подпись подобного дозволения. И вернусь с ответом. Или бумагой.

– Тогда буду ждать, – заключила я.

Дознаватель посмотрел на меня. По-новому. Словно… зауважал. Как опасную змею, на которую лучше не наступать. И что-то мне подсказывало: больше тыкать законник в мой адрес себе не позволит.

– А вы изменились с нашей последней встречи. Что-то появилось такое в вашем взгляде… – видимо, наконец закончив мысленное чтение словаря ругательств имени меня, выдохнул Воторс.

– Когда надгробие заслонит над тобой весь белый свет, взгляд на жизнь становится до невероятного ясным, – отозвалась я и добавила: – А что до юноши, передавшего конверт, он был высок, худощав, кажется, на щеке были недавно зажившие царапины, словно его кто-то полоснул когтями…

И, дав подробное описание моего посыльного смерти, закончила:

– Если на этом все, то знайте, капитан, что можете быть свободны.

«И живы… Но это только пока я не начала мстить», – мысленно закончила я, помня о бабулиной науке, которая не прощала пощечин ни от судьбы, ни от врагов.

Едва дверь за капитаном с грохотом захлопнулась, как я откинулась на подушки и задумалась. Если отбросить самое очевидное, что покушались на невесту принца, то в итоге кто остается: отец? Или та троица? Хотя ни в один из вариантов я особо не верила. Слабоваты зубы. Да и барон не стал бы связываться с чернокнижием. Он бы просто меня закопал. Лопатой. Это его стиль. Да и уязвленное женское самолюбие, конечно, не знает границ, но страх эшафота должен быть посильнее злости. Но все же совсем забывать об этих двух вариантах не стоит…

А еще интересно, почему я все еще в стенах академии, раз бабули со мной больше нет. Сомневаюсь, что свой запрет ректор отменил. Тот, в котором Кимерине Бросвир нет сюда ходу без сопровождения. Или все же отозвал?

Мои мысли прервал стук в дверь. Не спрашивающий, предупреждающий. И, прежде чем я успела ответить, в палату вошел еще один мой знакомый – Лоренс Браттир. Похоже, он сменил леди Дэрвир к вечеру.

Целитель посмотрел на меня, как на неизбежное зло, вздохнул, словно смирившись с оным, и произнес:

– Адептка Бросвир, я пришел, дабы убедиться, что с вами все в порядке. Все же прямой контакт с проклятием такой силы в абсолютном большинстве случаев сводит в могилу.

– А меня всего лишь на лекарскую койку, так что можно считать – повезло, – продолжила за мага жизни я и удостоилась его осуждающего взгляда, без слов говорившего: везение – это если бы и вовсе были здоровы. А лучше – и совсем не хватали руками всякие чернокнижия.

Но вслух целитель ничего не добавил, а приблизился к кровати. Пальцы мага, теплые и шершавые, легли мне на запястье.