Книга Адептка второго плана, страница 86 – Надежда Мамаева

Кухня оказалась просторной, с начищенными до блеска так, что в них отражался лунный свет, сковородками. Шеренгой тарелок, аккуратно, я бы даже сказала по-военному, расставленной чередой разделочных досок. Чувствовалось, что каждый половник, нож, шумовка, скалка здесь на своем месте, и я не удивилась бы, если бы оное было подписано.

Одним словом, на кухне царили идеальный порядок и дисциплина. И посреди оных возвышался монструозного вида шкаф. Подойдя к нему, дернула створку на себя, и меня обдало холодом.

Ясно. Местный холодильник. И в нем чего только не было! И колбас, и сыров, и рыбы – не было. Ничего. Даже мыши, которая бы повесилась. Видимо, повар, наводя порядок, убрал и ее.

Это открытие (и самого охлаждающего шкафа, и факта того, что тот пуст) навевало на меня легкий морозец отчаяния. Так что даже коленки мурашками покрылись. Потому, захлопнув створку, я отправилась на ревизию кухни дальше и нашла-таки подсвечник. Без магии Вильды зажечь фитиль оказалось делом непростым, но я справилась.

И только при свете огонька, который, скорее, не разгоняет мрак, а делает очертания предметов в нем различимыми, я наконец-то наткнулась на дверь. Та находилась в самом углу и была до этого момента надежно скрыта в нем густыми, прятавшимися там по ночи тенями.

Толкнула створку и тут же ощутила запах сушеных трав и муки. Ого! Да это же кладовая! Мешки с крупами, связки лука, бокатые тыквы, свекла, репа. Набрав овощей в миску, которую нашла у входа, прихватила еще зелени и вернулась на кухню, еще раз оглядевшись.

Если есть кладовая, значит, где-то должен быть и погреб. Вход в тот найти оказалось чуть труднее, зато в оном были и кадушки с соленьями, и запасы бутылей, и ледник. В последнем-то и стоял таз со свежим мясом. Взяла и его немного, вернувшись на кухню и уже совершенно по-иному глядя на стоявший там холодильный шкаф. Похоже, он был только для хранения готовых блюд, и после ужина господина все оттуда убиралось.

Какая скверная традиция. Хотя, будь там что-то из творений местного повара, я бы не рискнула желудком. Так что… Кастрюлю на огонь, с разжиганием которого пришлось повозиться. Но зато хоть какой-то свет, кроме свечи. Сейчас разрежу мясо, и будет наваристый бульончик для харчо…

Орудуя длинным, непривычным для меня ножом, я рассчитала немного и царапнула его кончиком по тыльной стороне запястья. Ерундовый порез задел только кожу, на которой тут же выступила пара капель. Той на лезвии от мяса было куда больше.

И вдруг – шорох. Тихий. Едва уловимый.

Я замерла с ножом в руке, насторожилась и, медленно обернувшись, двинулась на звук, обойдя холодильный шкаф и… замерла.

На пороге кухни, бледный как смерть, стоял Дир, взгляд которого был прикован к моему ножу в руке и к запястью, с которого на пол упала капля крови.

– Ким! Ты… – выдохнул инистый и все же посмотрел чуть ниже, на мои голые колени, и сглотнул.

А я вдруг поняла, как видит все маг: я снова пытаюсь покончить с собой. Раз сонное зелье отняли. Ну вот почему так! Моей маме отлично удается долма, сестренке – учеба в институте, а мне – садиться в лужи, причем какие-то безумные. И, как назло, когда инистый рядом.

А тот сейчас стоял в дверях. Причем из одежды на хозяине дома были одни пижамные штаны и бинты. И, судя по решительному виду инистого, он и готов был броситься на меня, чтобы отнять «орудие самоубийства». То, что при этом у самого мага вся грудь распорота и перебинтована – его бы не остановило. В последнем я была абсолютно уверена, ибо знаю: проходили на крыше…