Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 114 – Меган Баннен

– Тук-тук! Доставка почты!

Харт достал виски и плеснул в чашку щедрую порцию, когда Бассарей зашел в казарму.

– Как делишки? – Нимкилим отсалютовал чашкой обоим маршалам и осушил ее. – Пять для мистера Любимчика и ноль для мудака.

Странным образом слово «мудак» походило на «друг» в баритоне грубияна-кролика. Еще страннее – что Харту начал нравиться этот нимкилим, может быть, потому что «ноль для мудака» значило, что Мёрси выбрала его, а не тайного Харта-по-переписке. Это повлекло за собой щедрые чаевые, и Бассарей искренне заулыбался, а острые зубы показались скорее ребяческими, чем опасными – для разнообразия.

– Видимо, завтра надо будет зайти, Хамстон.

– За письмами пацана. А теперь вали отсюда.

– Звучит так ласково, как теплая обнимашка, медвежонок. Увидимся.

Глядя, как Бассарей растворяется в лесах за дверью казармы, Харт обдумал прежде немыслимую идею о том, что он в самом деле обратился в большого плюшевого медвежонка, медвежонка, для которого мудродень наступал слишком уж медленно. Пока Дакерс читал письма, Харт растянулся на койке с новой книгой из библиотеки. Мысли сползали к Мёрси, пока Дакерс не влез в приятные раздумья таким самодовольным голосом, что у Харта по спине мурашки поползли.

– Так-так-так.

Харт поднял глаза от книжки:

– Что «так-так-так»?

– Признавайтесь. Я хочу услышать, что был прав.

Харт подавил растущее чувство смутного понимания, что будет дальше.

– Не в чем мне признаваться.

Смутное понимание оформилось в крайне конкретное, когда Дакерс показал письмо, написанное энергичным почерком Зедди, который Харт уже узнавал.

– Знаю только, что один из нас мутит с Мёрси Бердсолл, и это не я.

У Харта пересохло во рту.

– Зедди знает?

– Он подслушал, как Мёрси и Лилиан обсуждали это. Так это правда?

– Ее сестра знает? – Харт не мог вдохнуть.

– У вас определенно нет сестер, а то если бы были, вы бы знали, что они все друг другу рассказывают. Ну в смысле – вообще все.

Лилиан знала, и Зедди знал, а теперь и Дакерс знал, и Рой Бердсолл уже мог узнать, и этот факт делал удивительные, прекрасные, хрупкие чувства между Хартом и Мёрси настоящими и весомыми, такими, какие не разбить. Они с Мёрси обсуждали, что семье надо рассказать, но теперь Харт беспокоился, что все случилось как-то слишком скоро. А если его не одобрят? А если решат, что он недостаточно хорош для нее? Он обеими руками зачесал волосы назад с лица и стиснул голову, пытаясь не удариться в панику.

– Блин.

– Ха! Я был прав! Скажите же! – Дакерс вскочил на ноги и исполнил победный танец.

– Ты был прав, – сказал Харт, у которого голова шла кругом.

– Уверенней!

Харта одолел с трудом сдерживаемый смех.

– Ты был прав, ладно?

– Насчет чего?

– Насчет Мёрси.

– Простите, что насчет Мёрси? – Дакерс стоял над Хартом, склоняясь к нему с рукой около уха.

– Я ее люблю.

У него будто камень с плеч свалился: слова, которые он чуть не сказал ей вчера, вырвались из сердца и отправились во вселенную.

– Блин. Серьезно? – Дакерс так вылупился на него, что Харт запереживал, как бы глаза не вывалились, и легкая эйфория развеялась.

– А какого хрена ты ждал, что я отвечу?

– Блин, сэр, не знаю. Я думал, что-нибудь вроде «она ничего», но любовь? Прям с большой буквы, Любовь?

– Клянусь Неведомым, ты просто бубон на моей душе, Дакерс.