Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 13 – Меган Баннен

Мальчишка вскочил на ноги, сжимая в руке вербовочную брошюрку – «Итак, вы решили стать танрийским маршалом!» – и вылупился на Харта.

– Ого, какой вы высоченный!

«Ну уж нет, – подумал Харт. – Я не стану в это ввязываться».

Он с прохладцей покосился на новобранца – такие леденящие взгляды отлично работали на злоумышленниках, но мальчишка оказался так прост, что на него не подействовало.

– Ладно, давай, – разрешила Альма мальчишке. – С божьей помощью.

Малец воззрился на Харта горящими глазами теплого карего цвета, такого, как у потертой кожаной обложки.

– Я понимаю, что вы занятой человек, маршал Ральстон, так что перейду сразу к делу. Мне сказали, что вы давно работаете в одиночку.

– Ага.

– Маршалам трудно приходится. Вдвоем проще, верно же?

– А говоришь, сразу к делу.

Малец облизал губы.

– Мне нужна работа, а вам напарник.

– Промахнулся процентов на пятьдесят.

– Беспроигрышный вариант.

– А тут мимо на все сто.

Огонь в глазах мальчишки сменился мольбой.

– Послушайте. У меня папа погиб в аварии год назад, и с тех пор нам туго приходится, особенно маме. Ей пришлось найти подработку, чтобы сводить концы с концами. Она хотела, чтобы я учился на зубного врача, но пару месяцев назад у меня случился аппендицит, и раз я не помер, то решил: вот он, мой шанс. Можно податься в танрийские маршалы, поднять деньжат, помочь маме отправить сестер и брата на учебу. В смысле, вы в курсе, какая у маршалов зарплата?

Харт не ответил. Он вспоминал собственную мать, которую какой-то беззаботный бог использовал и бросил с Хартом на руках. Отец этого пацана хотя бы был достойным человеком.

– Я сильный и трудолюбивый, – поднажал малец, будто учуяв, что Харт колеблется. – И кстати, раз у меня нет аппендикса, я не могу стать бродягой, так ведь?

– Зато бродяги могут тебя убить, – заметил Харт, напоминая себе, что не собирался брать ученика и не нуждался в нем. – Это не игрушки. Чем больше народу лезет в Танрию, тем больше там трупов для бродяг, и с каждым годом все хуже. Маршалы «поднимают деньжат», потому что рискуют жизнями каждый раз, когда уходят на территорию Танрии. Работенка опасная, а ты еще ребенок.

«Ребенок» выпрямился и выпятил грудь.

– Мне девятнадцать. А вам сколько было, когда вы стали маршалом? Кто вас учил?

Харт поджал губы, вспоминая себя в шестнадцать – нескладного, тощего, угрюмого.

Напуганного.

Одинокого.

Мальчишка метко тыкал в его больные места.

– Погоди-ка минутку, – сказала Альма будущему маршалу, вытащила Харта в коридор и ткнула пальцем ему в лицо. – Хочу напомнить, каким ты сам был в девятнадцать. И кем для тебя тогда был Билл. Ты можешь стать для этого парня тем же, кем для тебя был он.

Харту стало нечем дышать. С той ссоры четыре года назад Альма не произносила при нем имени Билла и вот теперь разыграла как козырь. Больше всего бесило, что это сработало. Надо было разнести ее в пух и прах, но вместо этого он бросил взгляд в кабинет, на паренька, чья незамутненная надежда гнула совесть Харта в бараний рог.

«Ты можешь стать для этого парня тем же, кем для тебя был он». На долю мгновения в первый раз за всю жизнь Харту захотелось, чтобы так оно и было, и так захотелось, что он вздохнул, сдаваясь, облокотился на дверной косяк и окинул мальчишку долгим оценивающим взглядом. Он словно в зеркало смотрел, и отражение, его юная версия, призывало его стать лучше.