Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 39 – Меган Баннен

Меньше всего Мёрси ожидала этого приглашения. Несколько месяцев она ждала, что он приползет к ней вымаливать прощение. И вот он протягивает ей оливковую ветвь мира – какое искушение. Очень серьезное искушение. Но тут она вспомнила, что в миле отсюда в барже сидит папа, и еще – что Нэйтан плевать на него хотел, когда с ним случился сердечный приступ.

– Засунь себе квитанцию в пасть, будет отличный ужин, – предложила она, и голос звучал храбрее, чем она ощущала себя.

– Сдается мне, эта квитанция окажется на твоей тарелке, зая. – Нэйтан продолжил писать, не забывая высказываться. – Шериф Конноли скоро уходит на пенсию, и угадай-ка, кто первый кандидат на повышение? Очень надеюсь, что в «Бердсолл и сын» чтут закон, а то я ведь проверю. Какое будет позорище, если придется прикрыть вашу лавочку. – Он взмахом руки вырвал квитанцию и подал Мёрси, как розу. – Прекрасной даме.

Мёрси смяла бумажку и медленно пошла к папе и к барже. Когда она привезла отца домой, выглядела она чудовищно. Зедди, который раскладывал на кухне продукты, пораженно уставился на жалкую парочку, вошедшую в дверь.

– Что с вами стряслось?

– Не спрашивай. Дай папе холодной воды, пожалуйста.

Ответа она не стала ждать. Вышла наружу и поковыляла к «Бердсолл и сын», чтобы доделать дела. Едва переступив порог мастерской, она разрыдалась. Отщипывала кусочки коричной булочки, забытой поутру, и совала их в рот. Та уже зачерствела, но все равно было очень вкусно. Часы показывали 4:56, через четыре минуты можно перевернуть табличку на «Закрыто» и считать, что день (кошмарный, ужасный, чудовищный) окончен.

Но этому не суждено было случиться. Она услышала, как открылась входная дверь, зазвенел колокольчик на стойке. Мёрси без зеркала знала, как выглядит – потная, в слезах, растрепанная, – но больше некому было выйти к клиенту. Она вытерла ладони об штаны и сделала жалкую попытку поправить платок липкими руками, а потом пошла за стойку и обнаружила, что в конторе дожидается молодой маршал, которого она еще не видела.

А рядом с ним – Харт Ральстон.

«Убейте меня! – взмолилась она бесчувственным богам. – Ну пожалуйста!»

Харт опешил при виде Мёрси, которая зашла за стойку: одежда в беспорядке, волосы взлохмачены, лицо блестит от пота, как будто он прервал страстные объятия с каким-то ловеласом.

Он задумался над этим. А вдруг и правда? Вдруг там, в мастерской, ее ждет полуголый мужик? Харт вспыхнул от негодования при одной мысли о таком непрофессионализме, хоть и понимал, что реагирует на пустые подозрения, но неким иррациональным образом негодование от этого лишь росло.

– Господи, – буркнула Мёрси. – У меня тот еще денек выдался, Нахальстон, так что буду благодарна, если хоть постараешься вести себя воспитанно, ну хоть разок. Ага?

Он и рта еще не раскрыл, а она уже набросилась на него, хотя сама вела себя невоспитанно. Невероятно. Ну, он и не собирался стараться, особенно если она торопилась поскорее сплавить его, чтобы вернуться к какому-нибудь льстивому говнюку в мастерской.

– Спасибо за теплый прием, Трупсолл. Очень признателен.

– Это у тебя такое воспитание?

– Все, на что я способен в таких обстоятельствах.

Харт осмотрел ее с ног до головы, приметив крупинки сахара, приставшие к волосам, и следы глазури на штанине. Он не застал ее in flagrante delicto^[1]в мастерской с любовником; она предавалась любви с выпечкой. Но учитывая холодный прием, это не охладило его гнев. Он демонстративно окинул взглядом контору, пока Дакерс с неловкостью наблюдал за ним.