Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 36 – Меган Баннен

– Ничего, пап. Мы все равно печенье не печем.

– Кто знает? Утренние булочки Зедди были восхитительны. – Папа завернул банку обратно и прокашлялся. – Как он там?

– Ничего. – Мёрси не сводила глаз с дороги. Лгунья из нее была ужасная, и она боялась, что выдаст себя, если хотя бы взглянет на отца.

– Думаешь, скоро можно будет передать ему дело?

– Мы работаем над этим. – Вина лежала внутри, как полкило масла, которые Зедди пустил утром на коричные булочки.

– Все не так должно быть. Это мне нужно ему все показывать. Несправедливо по отношению к тебе, Мёрси.

– Ничего, пап. За меня не переживай.

– Я твой отец. Разумеется, я переживаю за тебя.

На этот раз она посмотрела на него и чуть не расплакалась при виде печальной улыбки на его лице. Но когда припарковала баржу у костров, отец нахмурился, посмотрев вперед.

– Матерь Горестей! – с чувством произнес он.

Кертис Каннингем, владелец самой прибыльной сети лодочных мастерских и погребальных бюро на границе Танрии, стоял с несколькими работниками, будто лично явился сегодня, чтобы проследить за извлечением праха. В дорогом костюме-тройке он смотрелся как бог на фоне остальных в комбинезонах и клетчатых рубашках, включая Мёрси, хотя ее рубашка была завязана на талии, а на голове она повязала красный платок в тон.

– Ну-ка, ну-ка, посмотрите, кого принесло, – сказал Каннингем и выдал искреннюю улыбку, когда папа вылез из баржи. – Не ожидал тебя здесь встретить, Рой.

Папа пожал Каннингему руку.

– Кертис. Как поживаешь?

– Дело идет в гору, не могу жаловаться.

Мёрси решила, что больше не вынесет этой наигранности с обеих сторон, так что спросила:

– Что привело вас на кладбище, мистер Каннингем?

– Вы.

– Я?

Каннингем предложил ей локоть:

– Пройдемся?

Мёрси изумленно свела брови:

– Милый вояж вдоль погребальных костров?

– Или по тропинкам кладбища. – Он обаятельно подмигнул ей, не опуская руку.

Ничего хорошего эта прогулка не обещала, но Мёрси решила, что лучше со всем разобраться.

– Не трогай костер сам, слышишь? – предупредила она папу и взяла конкурента под руку.

Когда они удалились на достаточное расстояние, Каннингем кивнул в сторону отца и изобразил тревогу:

– Как он держится?

– Все отлично.

– А брат с сестрой?

– Тоже.

– А ты сама?

Ее натянутая улыбка стала еще натянутей.

– Все в порядке. Спасибо.

Он окинул ее оценивающим взглядом; они подошли к ближайшей тропке, которая вилась между надгробий.

– Я знаю, что кажусь тебе бессердечным дельцом, Мёрси, но надеюсь, ты понимаешь, что я искренне желаю тебе и твоей семье всего самого лучшего.

Мёрси резко остановилась.

– Мистер Каннингем, чего вы хотите?

– Уверен, тебе известно, что я хочу купить «Бердсолл и сын».

Мёрси не ответила, и Каннингем продолжил кошмарно покровительственным тоном:

– Я знаю твоего отца и знаю тебя, и, пожалуй, могу представить, как у вас шли дела после… того несчастья с Роем. Ты молода. Вся жизнь впереди. Зачем позволять загибающемуся делу отравлять лучшие годы?

Мёрси посмотрела на самоуверенное, самодовольное лицо Каннингема с расчетливым взглядом зеленых глаз, идеальным орлиным носом и зубами, слишком уж белыми и ровными для настоящих, и выдала такой блеф, на который и не знала, что способна:

– Вряд ли вы захотели бы купить «Бердсолл и сын», если бы мы загибались. Сдается мне, вы хотите купить нас, потому что боитесь.