Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 33 – Меган Баннен

«Просто озвучил то, что ты сам думаешь».

Боги, как же его бесило, что Бассарей не ошибался. Но чем больше он дорисовывал в воображении эту картинку, тем больше расплывчатый женский силуэт напоминал кошмарную Мёрси Бердсолл. Это положило фантазиям конец. Его подруга не заслужила такого. Он встряхнулся и вернулся к письму.

«Не вдаваясь в подробности, это такое дело, которое обычно считается противным».

Что за работа такая – неприятная, но добрая? Сантехник? Уборщик? Мусорщик? Вынос памперсов? Но на такой работе вряд ли встретишь много народу.

Тут он вспомнил, что сказал Дакерсу сегодня днем.

«А твой поступок – то, что делают маршалы – это акт милосердия».

Милосердие. Доброта. Помощь. Вдруг эта женщина – тоже маршал? Харт припомнил всех, кого знал, но не смог поверить, что кто-то из них написал это письмо. Хотя опять же, может быть, кто-то из них куда лучше, чем ему кажется – такие люди, которым в самом деле нравилось встречать всех этих охотников за сокровищами, которые приезжали и уезжали из Танрии, или хотя бы беззаветно влюбленных в жен мужчин и улыбчивых женщин вроде тех, о ком она говорила.

«Красивые улыбки мне тоже нравятся».

Харт знал, что он не улыбчив, а если и улыбался, результат едва ли можно было назвать красивым. Понравился бы он подруге или нет? Но опять же, эти письма давали ему повод для улыбки, пусть даже внутренней. Куда легче быть собой, когда ты – лишь бумага и чернила, когда она не всматривается в тебя, пытаясь догадаться, кому из бессмертных ты приходишься сыном, вместо того чтобы искать, каков ты сам.

Он снова перечитал постскриптум и вдруг позавидовал тортикам. Пришлось напомнить себе, что эта женщина может оказаться бабулей лет восьмидесяти с выжившим из ума дедом и полным домом кошек.

Воображение вновь захватила картинка обнаженной женщины в ванне – и какого хера эта женщина была так назойливо похожа на Мёрси Бердсолл? Он снова прогнал это изображение. Мало того, что приходится иметь с Мёрси дело за границами Танрии. Не хватало еще, чтобы она влезла в эту идеальную переписку, в эту дружбу, в то единственное настоящее и чистое, что у Харта было в жизни.

Дакерс всхрапнул во сне, лицо его в свете костра выглядело совсем нежным и юным. Харт вспомнил, как парень держался весь день – сначала с шерстяными браконьерами, потом с бродягой. Он перепугался, но не медлил. Еще он показал, что способен обдумывать свои решения и рассуждать, верно он поступил или нет. Для маршала такая рассудительность была хорошим качеством – да и вообще для кого угодно; и Харт вдруг понял, что эти письма – не единственная перемена к лучшему в жизни в последнее время.

«Кто этот человек или люди? Какие они?»

Он достал бумагу и ручку, а еще пачку конвертов, которыми закупился в лавке. Слегка улыбнулся Дакерсу – эту улыбку он прятал до сих пор – и написал сверху страницы: «Дорогой друг». Улыбка стала шире, когда он вспомнил, что завтра им с Дакерсом предстоит вернуться в Итернити, чтобы отвезти тело, а значит, получится в скором времени бросить письмо в ящик.

С тех пор, как Мёрси бросила в нимкилимов ящик последнее письмо, прошло два дня, и она понимала, что вряд ли ответ от друга придет утром. Он предупредил: возможно, ответ задержится. Этот загадочный фермер/лесник/солдат, мерзнущий где-нибудь в глуши на военной базе, как она себе это представляла. И все равно фамильные секреты и будущее «Бердсолл и сын», висящее на волоске, так давили, что она молча молилась Невесте Удачи, чтобы письмо все равно пришло – напоминание о дружеской поддержке, уж какой есть.