Книга Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки, страница 85 – Дарья Мухина

— Мой отец умер, — резко сказал Эдрик, и голос сорвался, — и умер из-за того, что пошёл в вашу чёртову «команду снабжения». Вы обещали… — он осёкся. — Вы обещали, что мы будем в безопасности. За то, что я стану… полезным. Я делал всё, что вы просили. Я передавал записки, слушал разговоры, смотрел, кто приходит и уходит. Но… — он выдохнул, — ритуал — нет. Разрывать их — нет. Вы не имеете права.

— Право, — сухо бросил голос. — Право — это то, что у меня есть, когда другим нечем платить. Ты платишь моим правом, мальчик. И платишь плохо. А детская любовь, — голос смягчился до брезгливой улыбки, — ни к чему не приводит. Сегодня ты трепещешь, глядя на магиню воды, завтра она забудет твоё имя. Ты — никто для неё. Но для меня ты — ресурс. И ты сделаешь то, что должен.

В груди у меня вскипела злость. «Никто», — сказал он. Эти люди всегда так говорят: «никто», когда речь идёт о тех, кто им не кланяется.

— У меня есть выбор, — упрямо ответил Эдрик. — И я сделал его. Я не буду. Не буду резать их связь. И не буду… шпионить. Если хотите — забирайте мои бумаги, мои книжки, даже мою лавку, которой у меня нет. Но я… — он замолчал, и я слышала, как он шмыгнул носом, пытаясь не расплакаться, — я не предам их.

— Как трогательно, — лениво протянул голос. — Слова, слова, слова. Ты думаешь, твой отказ что-то изменит? У тебя нет выбора. Особенно — сейчас. Знаешь, почему? Потому что Хардшероунов больше некому защищать. Твой «достойный наследник» остался без щита. Герцог Лайонел — мёртв.

Мир на секунду провалился. Я ощутила, как камень под ногами ушёл вниз, а воздух не успел поддержать. Я опустилась на холодную траву — медленно, как старуха, — потому что иначе упала бы. Сердце ударило раз, другой, третий, и каждый удар отдавался в ладони, прижатой к животу.

«Дыши», — сказала я себе. «Дыши и думай».

— Вы лжёте, — хрипло сказал Эдрик, но в голосе его дрогнула та самая тонкая жилка, которая ломается первой. — Вы лжёте, чтобы сломать меня.

— Веришь — не веришь, — безразлично отозвался Кирсан. — Это не меняет того, что ты сделаешь. Ритуал готов. Схему ты получил. Дальше — дело техники и твоего удобного положения в доме. Ты давно должен был понять: я не делаю пустых предупреждений.

Я вслушивалась в каждое слово, цеплялась за интонации, за паузы. Если бы у меня был меч, я бы уже шла, не оглядываясь. Но здесь было важнее другое: слышать до конца, запомнить дословно, не сорваться раньше времени.

— Я… — Эдрик выдохнул отчаянно, — я не смогу. Я не такой.

— Ты — такой, каким тебе велят быть, пока на твоей матери — моя печать, — отрезал голос. — У тебя есть ночь. Завтра я жду знак. И ещё… — тень словно наклонилась, — забудь о слезах. Они тебе не к лицу. Ты должен быть полезным. А полезных — не жалеют. Свободен.

Кристалл в руках Эдрика моргнул тусклым светом, тень свернулась в себя, как пепел в вареве, и пропала. Сад снова зашевелился своим, нормальным шумом. Эдрик стоял на месте, словно его прибили к земле. Потом всхлипнул — коротко, зло — и, сунув кристалл в карман, пошёл прочь, утирая рукавом глаза.

Я осталась в тени, считая удары сердца и заново собирая себя по косточкам. «Мёртв». Это слово стучало в висках и не становилось ни легче, ни правдивее от повторения. Ложь? Манипуляция? Или… или действительно?