Онлайн книга «Моя любимая заучка»
|
Страх. Страх в её глазах был настолько осязаем, что становилось даже как-то не по себе. Не неприязнь, не брезгливость, не злость. Страх. А её глаза метались по его лицу, как сумасшедшие. — Ромашова. Он старался придать голосу спокойный тон. А запах сводил с ума. — Лиза, послушай меня. А она смотрела на него, как на саму смерть. — Я хочу… Она издала громкий вздох, поднимая голову вверх и закрывая глаза: — Громов, убери свои руки от меня! У-бе-ри! — Ромашова, я хотел… — Отойди от меня! Лиза встретила его взгляд, она смотрела уже не со страхом, а с вызовом, а на бледных щеках виднелся проступивший румянец: — Убери от меня свои грязные руки и катись на хрен! Жаркие волны исходили от её лица, она смотрела на него, как на кусок говна, а он думал о том, что прекраснее на свете ничего не видел. — Ромашова, заткнись! Сам не понял, как впился в её горячие губы. Она попыталась вырваться, но он держал её крепко. Дёрнулась, но он пригвоздил её к стене. Язык с маниакальной жаждой выводил узоры в её мокром прекрасном рту, а руки не смогли сдержаться и стискивали каждый миллиметр тела, с жадностью сжимая. Горячая. Жар от ее тела проникал в кожу. Щипал мышцы, словно его протыкали тысячи мелких иголок, проникая в каждую пору, каждую точку в его теле. Он медленно растворялся. Растворялся по частичкам, словно пазл, отделялся от тела и уносился в воздух, раз за разом уменьшаясь в размере. Воздух подхватывал части его тела и уносил в никуда, растворяя. Уничтожая. А она тряслась в его объятиях и отвечала. Она двигала своим губами навстречу ему! И мир рушился. Эмоциональный вихрь выбивал дух из лёгких, подкидывая и опрокидывая на твёрдую поверхность. Её кожа была настолько мягкой, что хотелось прикасаться снова и снова. А прижатое девичье тело отдавалось навстречу твёрдой податливостью, будто так оно и должно было быть, и никак иначе… Её губы сладко влажно касались его, а тонкие, как пушинка, руки, обвивали напряжённую шею. Вокруг не существовало ничего. Не было универа, аудитории, отдалённых звуков из коридора. Ни-че-го. Были он и она. Существовали только двое. Окружение испарилось, еле виднеющимся паром растворяясь в воздухе. Гул в ушах. Её губы, её тело, и так тесно в штанах… И он её чувствовал своим членом. Так сильно, что она начала стонать. Упирался ей в живот, не было бы одежды между ними, проткнул бы насквозь. — Ромашова, ты сводишь меня с ума. Громов умирал. Умирал и стонал ей прямо в губы, упиваясь моментом. Упиваясь каждой секундой рядом с ней. — Громов… Лиза размякла в его объятиях, свесившись, словно тряпичная кукла, жалобно скуля отдельные фразы: — Это неправильно, так не должно быть… А Громов ещё сильнее прижимал её к стенке. Губы жадно глотали воздух возле её кожи. Хотелось раствориться в эту секунду, минуту, да и целую вечность, лишь бы ощущать её возле себя. Вдыхать аромат её волос, тела, ебучей блузки, которая мешала! Просто вот так быть рядом. Просто вдыхать в себя Ромашову и понимать, что как прежде уже не будет. Понимать, что лучшее, что происходило в его жизни, это она. Что он никогда в жизни не испытает большего удовольствия, чем элементарно дышать возле неё. Трогать так, что чувствовался ответный трепет на его действия. Он не ошибся. Ей нравилось. — Лиза, прости меня. Громов прошептал ей прямо в губы, яростно вычерчивая узоры на её теле, крепко держа одной рукой руки, а другой шаря по коже, куда только доставала собственная дрожащая рука. |