Книга Потерянная душа, страница 20 – Марина Ефиминюк

— Я… — Она запнулась, не зная, что в свое оправдание обычно говорят смертельно опозорившиеся люди. — Извините.

— Ничего. С каждым бывает, — серьезно вымолвил Ярослав. Опростоволосившаяся певица так и не поняла: издевался ли он или действительно сочувствовал.

Оставшись в одиночестве, девушка села на диван в гостиной и, сама не ожидая, расплакалась от унижения, бессилия и страха.

В студии звукозаписи царила приятная полутьма. Яркими лампами освещался лишь микшерный пульт. Воздух пах кофе, пылью и сигаретным дымом — на лестнице разрешалось курить, и табачный дух всегда витал в закрытом помещении без окон.

Во внешнем мире шел дождь. Катерина ненавидела непогоду и в слякотные дни едва держалась от того, чтобы с головой окунуться в депрессию, которую искренне считала непозволительной роскошью для занятого человека. А у личной помощницы известной певицы не было много свободного времени. Свою жизнь Катя подчинила расписанию сестры.

Еще в детстве стало ясно, что Настасья обречена стать звездой. Ее голос являлся подарком свыше и действовал на людей мистическим образом: изгонял желания совершать дурные поступки, дарил успокоение. Казалось, что через песню она разговаривала с душами.

Находясь рядом с Анастасией, старшая сестра ощущала себя частью чего-то огромного, прекрасного и, несомненно, важного. Лишь однажды она пожелала, испытала горькое разочарование за годы, положенные на алтарь чужой славы… Но сейчас она вытравила из собственной памяти этот плохой день, как выводят грязное пятно с белой рубахи.

Запись нового материала всегда выматывала, но Катерина любила скрупулезный, порой даже нудный процесс. Чаще всего женщина занимала место в «зрительном зале»: на продавленном диване, но сегодня она присела на кресло рядом со звукорежиссером. Следя за приготовлениями к работе, женщина немного нервничала, хотя и не подавала виду. Впервые после комы младшая сестра приехала в студию. Уединившаяся в звуконепроницаемой комнате, с большими наушниками на голове и с нотами на пюпитре, она выглядела почти нормальной.

Ее работа всегда собирала зрителей. Сегодняшний день не стал исключением. В студию приехало несколько в прошлом знакомых Настасье музыкантов, с которыми она вежливо расцеловалась во время приветствия, обсудила паршивую весну. Со стороны сцена выглядела милой и естественной, но, судя по всему, по-настоящему певица так и не вспомнила коллег по цеху.

— Начнем, — предложил режиссер, нажав на специальную кнопку в пульте. Услышав в наушниках его голос, Анастасия кивнула. Мужчина плавными движениями принялся передвигать бегунки. Заиграла музыка.

Катерина обожала следить за тем, как сестра с головой погружалась в работу, утопала в нотах, ловила только слышимые ей волны, питавшие чувственный, терпкий, как марочное вино, голос. Она превращалась в создание из другого мира, и в юном не по возрасту лице проявлялись неземные черты.

Музыка играла. Прошло вступление, разлился колокольчиками первый куплет. Настя молчала. Хмурясь, рассматривала ноты и не издавала ни звука. Катерина почувствовала легкое беспокойство. Народ в студии недоуменно зашушукался. Сквозь толстое стекло женщина наблюдала за певицей, но та не поднимала головы, точно не желала пересекаться с кем-либо взглядом.

— Остановите запись, — наконец, произнесла Настасья в микрофон, обращаясь к звукорежиссеру. С тревогой Катерина переглянулась с работником студии, а когда сестра вышла из звуконепроницаемой комнаты, то вскочила со своего места.