Книга Строптивая истинная в Академии Драконов, страница 16 – Александра Берг

Внезапно мягкая ладонь легла на мою руку, вырвав из пучины размышлений. Миссис О'Брайен, словно прочитав мысли, ласково улыбнулась, но улыбка тут же сменилась выражением тревоги. Её взгляд, скользнув по моему лицу, остановился где-то за плечом. Лицо женщины побледнело, на лбу пролегли две глубокие морщины.

— Боги, уже так темно! — воскликнула она. — А твоя мачеха знает, где ты?

Я отрицательно покачала головой.

— Ох, милая, тебе срочно нужно возвращаться домой! — засуетилась женщина. — Ещё не хватало, чтобы из-за меня у тебя были неприятности.

— Вы очень добры, миссис О'Брайен, — искренне поблагодарила я, поднимаясь из-за стола. — Спасибо вам за всё — за булочки, за какао, за... за то, что выслушали.

— Что ты, милая, — женщина всплеснула руками. — Ты заходи почаще. В любое время, слышишь?

Она порывисто обняла меня, и я невольно прильнула к ней, впитывая тепло и заботу, которых так не хватало в последнее время.

— Постой-ка, — спохватилась миссис О'Брайен, отстраняясь. — Возьми с собой булочек. И штрудель обязательно.

Она засуетилась, собирая выпечку в бумажный пакет. Я попыталась возразить, но она решительно отмела все мои протесты:

— И слышать ничего не хочу! Ты совсем исхудала. Нужно тебя откормить.

Когда объёмистый пакет был бережно упакован, миссис О'Брайен, накинув на плечи шерстяную шаль, проводила меня до дверей булочной.

— Береги себя, дорогая, — произнесла она дрогнувшим голосом. — И помни: что бы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне. В любой час дня и ночи.

Я ещё раз поблагодарила добрую женщину и вышла на улицу.

Пронизывающий зимний ветер немедленно забрался под тонкое пальто, заставив меня зябко поёжиться. Крепче прижав к груди драгоценный пакет с булочками, источающий соблазнительный аромат корицы и ванили, я поспешила по заснеженным улицам, с трудом пробираясь через неубранные сугробы.

Добравшись до дома, я обнаружила, что парадная дверь заперта.

"Ну, конечно, — подумала я с досадой, — мачеха явно не собиралась облегчать мне жизнь".

Пришлось пробираться вдоль стены дома, проваливаясь по колено в сугробы. К счастью, я наткнулась на ещё одну дверь. Скорее всего это был чёрный ход, который оказался не заперт.

Я осторожно проскользнула внутрь.

В доме царила гробовая тишина, нарушаемая лишь громким храпом, доносившимся с верхнего этажа. Судя по всему, мачеха и сводная сестрица уже спали. Что ж, тем лучше!

Оставив мокрые сапоги и пальто на полу в коридоре, я прошла на кухню, чтобы взять свечку. На цыпочках ступая по скрипучим половицам, начала исследовать первый этаж. Большинство комнат оказались заперты, но одна дверь поддалась моему робкому толчку. Я вошла и замерла — это был кабинет… кабинет отца Эллин.

Массивный письменный стол красного дерева, кожаное кресло, стеллажи с книгами до потолка. На столе лежали какие-то бумаги, письма, старые газетные вырезки. Подняв свечу повыше, я принялась рассматривать документы.

Среди бумаг обнаружилось несколько писем с красной сургучной печатью, деловая переписка, какие-то счета. Но больше всего меня заинтересовал конверт из плотной бумаги, запечатанный сургучом с гербом, который я не смогла разглядеть. Витиеватая подпись на конверте гласила:

"Нотариус Джеймс Хантингтон…"

Дрожащими пальцами я аккуратно вскрыла конверт, стараясь не повредить печать. Внутри оказалось несколько листов, исписанных мелким каллиграфическим почерком. Я поднесла свечу ближе и начала читать: