Книга Опальная жена. Пекарня на краю севера, страница 134 – Александра Берг

– Должен быть способ!

Трактирщик отшатнулся. Угрюмые мужики за столиками разом повернули головы. Равнодушие сменилось настороженным, хищным интересом. Старик в углу даже вздрогнул.

– Успокойтесь, господин, – пробормотал хозяин. – Присядьте, выпейте чего-нибудь горячего. Если в Дала-Эрне и правда есть кто-то, кого вы ищете, то этот человек дождётся лета.

“Если она вообще ещё жива” – мрачно подумал я.

Слова остались невысказанными. Сжав зубы до хруста, я силой воли вдавил ярость обратно, в ту тёмную бездну, откуда она пришла. Молча развернулся и тяжело проследовал до самого дальнего, закопченного столика.

Трактирщик, кажется, облегчённо вздохнул и что-то прошептал подошедшей служанке. Та кивнула и вскоре поставила передо мной деревянную миску с дымящимся варевом. На поверхности плавал кусок костлявой рыбы.

Я поморщился. Если что-то я ненавидел больше холода, так это рыбу. Этот тошнотворный запах, который пропитывает кожу, въедается в волосы и преследует днями. Глоток воздуха сквозь стиснутые зубы и желудок судорожно сжался. Но тело требовало топлива, сил для поисков. С отвращением я зачерпнул ложку жижи.

И в этот миг…

Сквозь смрад прогорклого жира, пота и дешёвого хмеля прорвался другой запах. Тонкий, едва уловимый, но такой знакомый, что сердце остановилось, а потом рванулось в бешеной скачке. Дикая вишня…

Кровь застучала в висках. Запах крепчал, вёл невидимой нитью. Я медленно, как во сне, повернул голову, сканируя сумрак трактира.

Она. У стены. Молодая девушка в простом, но чистеньком платьице. И на её плечах… Шаль. Тончайшая шерсть, окрашенная в глубокий, сочный цвет бургундского вина. По краю замысловатый золотистый узор, похожий на сплетение ветвей. В этой глуши, среди нищеты и запустения, шаль выглядела инородным объектом, словно драгоценный камень, случайно упавший в грязь.

Ледяная рука сжала горло. Как? Как вещь Анны оказалась здесь? На плечах чужой девчонки? Продала ли Анна её от отчаяния? Отдала ли за кусок хлеба в этом богом забытом краю?

Ярость вскипела вновь, но теперь с ней смешался холодный, липкий страх.

Я встал и, оставив нетронутую рыбу, бросился к выходу. Нужно было проверить деревню. Возможно, Анна не смогла пересечь перевал и осталась здесь. Возможно, она совсем рядом.

Вывалившись из трактира, я окунулся в кромешную, слепящую снегом тьму. Ветер ревел, швыряя колючие снежные иглы прямо в лицо. Снегопад превратился в настоящую метель, застилая всё белой пеленой.

Полная трансформация была невозможна – слишком дорогая цена, слишком много сил уйдёт, а они ещё понадобятся. Но можно было… приоткрыть дверь. Частично выпустить дракона. Позволить ему проявиться настолько, чтобы использовать его обоняние…

Кожа на лице стала горячей. Зрение зорким, пронзающим снежную мглу. Ноздри расширились, жадно втягивая воздух, сортируя мириады запахов деревни, отделяя гниль и нищету от нужного.

Дым. Навоз. Страх. Голод. Болезнь. Надежда. Целая симфония человеческого существования. И среди них – та самая, драгоценная, тончайшая нить аромата дикой вишни.

Запах струился подобно шелковой ленте, уводя меня от трактира вглубь деревни. Держать дракона под контролем становилось всё труднее – он рвался наружу, требовал свободы, крови, полёта. Но я не мог позволить себе полную трансформацию. Не сейчас.