Книга Опальная жена. Пекарня на краю севера, страница 203 – Александра Берг

– В пекло! – отрезал Виктор. – Ноги моей в столице не будет! – Он отвёл взгляд, и его голос изменился, стал глуше и как-то… значительнее. – Мне предложили место. Декана военной академии. Той самой, где я сам когда-то учился. Это совсем недалеко от моего дома в Крейтсе. Тебе там понравится.

– Дай мне ещё немного времени, – прошептала я, прижимаясь щекой к его крепкому плечу.

Но эти слова были лишь эхом старых страхов, последней данью прошлому. Время мне было не нужно. Я любила Виктора. И не могла его мучить.

Через полгода мы переехали…

Виктор не обманул: мягкий, ласковый климат, ослепительное солнце и свежий морской ветер, несущий запахи соли и цветущих оливковых рощ – всё это было правдой. Я согласилась на переезд, и сейчас, глядя на бирюзовую гладь моря с террасы нашего дома, я ни на секунду не жалела о своём решении.

Как и обещала, я привезла с собой и тётушку Гиллеан. Глен сотворил настоящее чудо. Тетя снова начала говорить, самостоятельно есть. Её память, увы, стёрлась навсегда, но, глядя на её спокойное, почти безмятежное лицо, я думала, что, возможно, это к лучшему. Не помнить всего того ужаса, что ей пришлось пережить – это ли не милосердие? Переезд в Крейтс, в его целительный климат, ещё лучше повлиял на её хрупкое здоровье.

Моя дерзкая мечта о маленькой сладкой империи тоже начала воплощаться в жизнь. Первая же пекарня, открытая в оживлённом портовом квартале, имела оглушительный успех. Вскоре за ней последовала вторая, а затем и третья в соседних городках.

Я с головой ушла в работу, и жизнь вошла в мирное, счастливое русло. Виктор нашёл себя в должности декана, и я видела, как он расцвёл, сбросив с плеч груз северной тоски…

Друзья Виктора, Глен и Иннис, часто бывали у нас в гостях. И хотя моя благодарность Глену не знала границ, по-настоящему близким человеком для меня стал Иннис. Это казалось странным, почти нелогичным. Но Глен, с его профессиональной отстранённостью и собранностью медицинского эксперта, всегда держал невидимую дистанцию. Иннис же был полной его противоположностью. Ему знатно досталось от Драммонда, но несмотря на это Иннис был на удивление открыт миру. Живой, порывистый, с искорками смеха в глубине глаз, он словно бросал вызов своей судьбе.

– Слава Богам, ты перестал пить! – с облегчением произнёс Виктор, когда Иннис с Гленом приехали к нам во второй или третий раз.

Он по-дружески хлопнул друга по плечу, и тот едва не выронил привезённый мне букет полевых цветов.

– Его ещё нужно отучить играть в карты на деньги, – хмыкнул Глен, стоявший рядом.

– Ну не отнимайте у меня последние радости! – театрально всплеснул руками Иннис. – Иначе что останется? Тоскливые беседы о вечном? Я пока к этому не готов! Слишком молод, чёрт бы вас побрал!

Они сидели на веранде, в плетёных креслах, окутанные тёплым полумраком южного вечера и терпким ароматом ночных фиалок. Три друга. Три осколка, спаянные воедино. Они вспоминали прошлое, свою учебу, службу.

Я же сидела чуть поодаль, с интересом слушая их неторопливые голоса.

– А помните тот рейд на Чёрные Топи? – начал Иннис. – Глен, клянусь, ты был зеленее, чем тина в том болоте. Особенно когда из воды вылезла та тварь.

– Это была не “тварь”, а крупный болотный ползун, – с непроницаемым лицом поправил Глен. – И позеленел я не от страха, а от миазмов, которые он источал. С точки зрения токсикологии…