Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 63 – Дарья Кун

В пекарне «Уютный очаг» света не гасили до самого утра.

Внутри кипела работа, невиданная ранее. Это не была привычная, размеренная подготовка к рабочему дню. Это было настоящее производство, конвейер добра и надежды, запущенный на полную мощность.

Элли стояла у большого стола, заваленного мисками, ситами, мерными стаканами и открытой бабушкиной книгой. Но она уже почти не смотрела в рецепты. Она действовала интуитивно, её руки сами знали, что делать. Она была дирижёром, а инструментами были мука, сахар, масло и… души жителей Веридиана.

Мэйбл, сдвинув на затылок платок, с неожиданной ловкостью управлялась с огромным котлом, где варилось некое зелье, пахнущее не травами, а… праздником. Пахло корицей, яблоками, мёдом и чем-то неуловимо-волшебным, что заставляло учащённо биться сердце и вызывало лёгкую, безотчётную улыбку. Это был «аромат единства», как назвала его старуха, базовый ингредиент для всех будущих шедевров.

– Подсыпь ещё шафрана, солнышко! – командовала она Седрику. – Для солнечного настроения! И не жалей! Не для экономии стараемся!

Седрик, снявший свой пышный камзол и закатавший рукава рубашки, с усердием истинного учёного растирал в огромной мраморной ступке лепестки шафрана, лепестки календулы и щепотку золотистой пыльцы, которую он с таинственным видом извлёк из потайного отделения своего футляра.

– Драконья пыльца! – объявил он, подбрасывая щепотку в котёл. – Для масштаба предприятия и величия духа!

Каэл не пек и не варил. Он был тенью, молчаливым стражем и главным поставщиком. Он появлялся из темноты с охапками хвороста для печи, с вёдрами чистейшей ключевой воды, с корзинами редких зимних ягод, которые, казалось, он находил по наитию. Его движения были решительными и точными. Он предугадывал потребности раньше, чем они возникали: вовремя подставлял руку, чтобы поддержать тяжёлую миску, поправлял съезжающую с плиты кастрюлю, молча протягивал Элли именно ту специю, о которой она только что подумала.

Их взгляды всё чаще встречались над столом, запылённым мукой. И в этих мгновенных, молчаливых обменах было больше понимания, чем в долгих речах. Он видел её усталость и ставил перед ней кружку с крепким, горьким травяным чаем. Она видела, как он напряжённо вслушивается в звуки за окном, и касалась его руки, словно говоря: «Я здесь. Всё хорошо». Это было нежное, зарождающееся чувство, пробивающееся сквозь толщу страха и усталости, как первый подснежник сквозь снег.

А потом случилось нечто, чего Элли не планировала. На крутой лестнице, ведущей на чердак, скрипнула ступенька. Все замерли. Из полумрака наверху спустился Лео.

Он стоял на последней ступеньке, бледный, но с твёрдым подбородком. Он смотрел на кипящую деятельность внизу, на взрослых, занятых своим важным делом, и в его глазах читалось не детское любопытство, а решимость.

Элли хотела было подбежать и уговорить его вернуться, спрятаться, но Каэл остановил её лёгким касанием руки.

– Пусть остаётся, – тихо сказал он. – Ему тоже нужно чувствовать, что он часть этого.

Лео медленно сошёл вниз и, не говоря ни слова, подошёл к столу. Он посмотрел на гору неочищенных яблок, взял нож и начал чистить их. Его движения были неуверенными, но старательными. Он не смотрел ни на кого, полностью сосредоточившись на своей задаче.