Книга Тайна крови, страница 77 – Анастасия Смирнова

Я надела своё самое официальное платье — тёмное, строгое, ничего лишнего. Это был мой доспех. В холле уже собирались студенты. Воздух гудел от приглушённых разговоров, в которых сквозили нервозность и ожидание. Я искала глазами Эрдана и нашла его у высокого окна. Он был безупречен, как всегда. Его смешные волосы, собранные в тот самый аккуратный пучок, только подчёркивали неестественную, почти театральную строгость. Он говорил с кем-то из деканов, но его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по мне, будто отмечая моё присутствие. Лёгкая, едва заметная усмешка тронула уголки его губ.

Собрание началось с формальностей. Говорили об учебном процессе, предстоящих экзаменах. Но напряжение в зале росло. Все ждали, когда кто-то поднимет настоящие проблемы. Я чувствовала, как ладони становятся влажными.

И вот мой момент настал. Я поднялась, откашлялась, чувствуя, как сотни глаз уставились на меня.

— Ректор Эрдан, у меня есть вопрос, — мой голос прозвучал громче и увереннее, чем я ожидала. — Касательно системы наказаний для студентов и её... избирательности.

В зале воцарилась мёртвая тишина. Эрдан медленно повернулся ко мне. Его выражение лица не изменилось, но в глазах вспыхнул опасный, холодный огонёк.

— Избирательности, мисс Селестина? — он произнёс моё имя с сладковатой ядовитостью. — Не могли бы вы уточнить? Я ценю конкретику.

Он играл со мной, заставляя озвучить обвинения напрямую. Я почувствовала, как по спине бегут мурашки, но отступать было нельзя.

— Я имею в виду случаи, когда некоторые студенты, близкие к администрации, избегают наказания за проступки, в то время как другие подвергаются суровым взысканиям за малейшие провинности.

Его брови чуть приподнялись в feigned surprise — притворном удивлении.

— Сильные заявления, — произнёс он мягко, но его голос приобрёл стальную твёрдость. — Подкреплённые, я надеюсь, не менее сильными доказательствами? Распространение непроверенных слухов, мисс Селестина, само по себе является серьёзным проступком.

Это была ловушка. Он знал, что у меня нет официальных доказательств, только слова и доверие других студентов.

— Доказательства — это те студенты, которые боятся говорить открыто! — в моём голосе зазвучали нотки отчаяния, которые я так хотела скрыть. — Они боятся именно потому, что система несправедлива и... и карательна!

Эрдан сделал шаг вперёд. Казалось, он стал выше, его тень накрыла меня.

— «Боятся», — повторил он, и это слово повисло в воздухе, тяжёлое и ядовитое. — Или, возможно, они просто осознают свою ответственность? Академия — не площадка для безответственных обвинений. Это институт порядка и дисциплины. Порядка, который вы, мисс Селестина, сегодня пытаетесь нарушить под предлогом... какой-то смутной «справедливости».

Его слова были обжигающе холодны. Он перевернул всё с ног на голову, выставив меня смутьяном, подрывающим устои.

— Это не нарушение порядка! Это требование его восстановления! — я почти кричала, чувствуя, как теряю контроль.

Он посмотрел на меня с таким видом, будто я — непослушный ребёнок, устроивший истерику.

— Ваше «требование», — сказал он с ледяным спокойствием, — звучит как ультиматум. А с ультиматумами, мисс Селестина, я не разговариваю. Советую вам внимательнее изучить устав академии. Особенно раздел о последствиях для тех, кто сеет смуту и порочит репутацию заведения.