Книга Дочь Горгоны, страница 29 – Оксана Заугольная

На фоне неба с трудом можно было различить два силуэта. Один массивный, как медведь, с ружьём в руках. Второй пониже и потоньше, с целым облаком волос. Никита не смел поверить в удачу, но тут мужчина заговорил:

– Всё-таки в овраг. Придётся тащить наверх, а от тебя помощи ни на грамм. И почему я тебя взял, спрашивается?

– Потому что я первая увидела дым, и вы мне давно обещали показать охоту на живца, – ответил смутно знакомый голос, и Никита решился.

– Солунай, – тихо позвал он.

Его услышали. Мужчина с чувством выругался так, как Никита никогда бы не позволил себе при девушке, и добавил в сердцах:

– И чего ты там шею не свернул, турист.

Прозвучало это так, что Никита пожалел, что подал голос. Но было поздно. После короткой возни с лыжами девушка избавилась от них и, как горная коза, двинулась к нему. В руке у неё было не ружьё, а верёвка.

Бануш после капельницы очухался быстро и совершенно не злился на Найку. Наоборот, он с новыми силами вознамерился выяснить, каким чудовищем она является. А Солунай, увы, больше не могла думать и говорить, что он ошибается. Просто обычные люди не обладают ядовитыми зубами.

Впрочем, оказалось, что плевать в приставшего как банный лист друга тоже не стоило. Он, конечно, в этот раз не упал, но рука повисла плетью.

– Во, Ганс был прав, у тебя не зубы ядовитые, а слюна! – оптимистично заявил на это Бануш, размахивая рукой как пустым рукавом. – Пошли жжениц подразним, пока я этой рукой ничего не чувствую.

– А потом чувствительность вернётся и будешь весь в волдырях, – не согласилась Солунай. Жженицы росли в углу у забора. Кажется, они были целебны и условно разумны. И в то, и в то Солунай верилось с трудом, но Айару обещала время от времени посадить кого-нибудь туда голым задом, и вот эта воспитательная мера работала даже с отъявленными чудовищами вне зависимости от того, были они людьми или нет.

Малышей Айару стращала, будто это Пургул-хан высунул свою голову, чтобы подслушивать приютских детишек, и кто взглянет в его вырезанные пустые глаза, тот и окаменеет. А старшим обещала посадить туда без штанов. И поди пойми, то ли Айару такая бесстрашная, что не боялась Пургул-хана, что обитал в подземном мире, то ли жженицы были просто жженицами.

– Но вообще, этого мало, – добавил неугомонный Бануш. Солунай думала, что он про жжениц, но друг продолжал: – Ядовитый в наше время каждый второй. Мы и в жизнь не определим, кто ты, по этому признаку. Давай проверим, нет ли у тебя дара голоса.

– Ты-то не ядовитый, чего меня проверять, – буркнула Солунай.

– Ну мало ли, – туманно ответил Бануш и снова помахал оцепеневшей рукой. – Давай, дай мне задание, но неприятное, чтобы я сопротивлялся!

– Хорошо! – Солунай немедленно заразилась его весельем, как, впрочем, было каждый раз. – Иди и… и поцелуй Айару!

Она расхохоталась, довольная своей идеей. Только вот Бануш словно прислушался к чему-то и с довольной улыбкой покачал головой.

– Неа, совсем не тянет, не твоё это, Найка. Но я не могу не отомстить!

Ох, только сейчас, глядя на мелкие острые зубы, блеснувшие в улыбке, она поняла, что попала в расставленную ловушку.

– Око за око! – важно произнёс Бануш и ехидно подмигнул. – Иди и поцелуй…

Он сделал паузу, и Найка мысленно взмолилась, чтобы друг не назвал директора. Да она умрёт раньше, чем он договорит!