Онлайн книга «Эринии и Эвмениды»
|
Жаль, что это не уберегло меня от новых ошибок. Зато соседка Присцилла беззлобно посмеялась надо мной, когда я пожаловалась на инцидент, произошедший в школе. Помню, как она сказала нечто вроде: — Да не все ли мы такими, птичка, были? Я в юности свою соседку по общежитию за волосы оттаскала, а знаешь, из-за чего? Она украла мой браслет. И он даже не был ценным — обычный, из бусинок да бисера. Казалось бы, такая мелочь… Но в юные годы большого повода и искать не надо: бушующие в крови гормоны делают свое темное дело. А уж сколько мы воевали из-за парней, мамоньки… Даже вспоминать теперь смешно! Так что не горюй, птичка, ты все делала правильно. Свою честь нужно отстаивать. Да и подавлять эмоции нельзя: держа злость взаперти, ты ею пропитаешься, и в кого в таком случае ты превратишься? Ее нужно выпускать, чтобы очиститься. — А как же Бог? — спросила я из боязни. — Как там говорят? Ах да: Бог великодушен, он все простит. Это так удобно… Разложим пасьянс? У Присциллы все было так просто, что даже завидно. Мне не хватает ее простоты, успокаивающего голоса и умения во всем оправдать меня, ее птичку. С тоской, разлившейся желчью в горле, я достаю из кармана пиджака телефон и нахожу в контактах ее номер. Она оставила его мне перед тем, как меня забрали в службу соцопеки и передали тетке. Сказала, чтобы я звонила, если возникнут трудности или нужно будет поговорить по душам, но я так ни разу и не позвонила — не знаю почему. Могла ли я винить нашу соседку-гадалку в том, какой я стала? В то время как родители держали меня в строгости, Присцилла отпускала вожжи и дозволяла то, что воспрещалось дома. С ней я добирала недостающие части и могла быть другой Беатрис: озорной, непослушной, недобродетельной и ленивой. Соседка шутила, что «пока я у нее в гостях, глаз Божий закрывается и ничего не видит». Она избаловала меня своей иррациональной любовью, словно вкладывая все то, что могла бы вложить в собственное дитя, если бы оно у нее было. И уж точно Присцилла ни разу не осудила меня за непопулярные решения в спорах с одноклассниками. Благодаря ей я отрастила ту броню, которая по сей день защищает меня от ударов и помогает держаться на ногах в самые тяжелые минуты. Но, занеся палец над экраном, уже готовая одним касанием связаться с нею, я все же блокирую и убираю телефон. Я просто не найду слов, чтобы во всем сознаться. В этот раз меня нечем оправдать, и слышать об этом будет слишком больно. Кроме того, меня обуревает страх. Я уже не боюсь божественного вмешательства, как в детстве, зато более реальные вещи не дают мне расслабиться. Что предпримет Мэй, что на меня накопает? А вдруг я уже не отверчусь от ее козней? Да и полиция все никак не оставит Уэст-Ривер в покое, допрашивая учеников… Мэй — угроза реальная и весомая. Жесткий характер не позволит ей оставить меня без наказания. А значит, нужно шевелиться. Нужно сделать что‑то и обезопасить себя, прежде чем меня снова прижмут к стенке… Я хватаюсь за последнюю соломинку, снова достаю телефон и звоню нелюбимой тетушке. Может, следует поплакаться хорошенько, во что превратилась некогда уважаемая академия, чтобы меня забрали из этого гадюшника? Только так я могу убежать от проницательного ока Мэй и навсегда забыть этот кошмар. |