Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 132 – Екатерина Ландер

— А мне только что сказали, что я один из этих ваших… Сенсоров, или как? — Я старался придать голосу как можно больше изумления, неверия и насмешки, в глубине души стыдливо осознавая, что на самом деле ищу в лице Ярослава поддержки.

— Тоже мне новость. Это стало ясно еще на фабрике.

Я не ответил, хотя колкая насмешливость Ярика была обидной. Вместо этого попытался перевести тему:

— На крыше странно грохотало. Пару минут назад. Слышал?

Слабая попытка провалилась.

— Лучше посмотри сюда. — Невозмутимо оставаясь на своей волне, Ярик указал на трещину. — Тут случился первый прорыв Исконной Тьмы. Мы тогда с братом дежурили. Должны были отправиться на инспекцию к Гавани, в клуб — тот самый «Freemason», как ты можешь догадаться, — но здесь на нас напали. И мы видели одного из пропавших детей, девочку.

— Позавчера?

— Именно. — В интонации, с которой это прозвучало, угадывался скрытый вопрос.

— Я вас слышал. Но проснулся слишком поздно. И не увидел.

— Там такое началось, что лучше тебе и не знать. Грифон спас меня просто чудом.

«Какой грифон?» — хотел спросить я, но придержал любопытство. Спросил другое:

— А как же девочка?

Ярик помедлил:

— Не знаю. Я хотел найти что-то здесь. Подсказку или… А наткнулся на тебя.

Может, и не зря наткнулся…

Я смотрел на трещину и лихорадочно соображал. Трещина из-под дома. Трещина в стене фабрики медицинских пособий. Трещина на станции метро, из которой сочилась темная вода.

— Черная вода. Под землей. Где камень, — произнес я. Хриплый голос вживленного в тело манекена репродуктора раздался в голове четко и ясно.

Ярослав замер. Уставился на меня — тревожно, ошеломленно, неверяще. Даже за плечи меня взял, разворачивая к себе, и пошатнулся. Вовремя подхватил выскользнувший костыль, чтобы тот не упал.

— Повтори, что ты сказал.

— Черная вода. В метро. Я только что видел это во сне. Гусев сказал, мол, видение. Ну как у многих ваших…

Глаза у Ярика стали в прямом смысле по пять копеек.

— Гусев?

— Ну да, — пожал я плечами. — Наверху. — И добавил зачем-то: — Чай пьет. С оладьями.

— Мне надо кое-что узнать. Если ты не против. — Не дожидаясь ответа, он оттеснил меня от двери и вошел в подъезд.

«А меня спрашивали?» — подумал я, но без раздражения. Скорее, с легкой усмешкой.

Правилами не-пользования лифтом в ранние часы мы, понятное дело, пренебрегли.

— Ой, — удивилась Надя, увидев нас на пороге кухни.

— И вновь привет, — рассеянно махнул ей Ярослав. — Глеб Борисыч, вас давно не видно у нас в гостях.

Гусев флегматично пожал плечами. А я заметил, что даже не удивился их знакомству. Существует, вероятно, некоторый предел способности к удивлению. Все вокруг знали больше, чем я. Возможно, даже Надя — не зря она такая веселая и взбудораженная: наверняка успела выведать у Гусева вагон и маленькую тележку с пригоршней историй.

— После моего отдаления от дел Института Маргарита Львовна не спешит делиться новостями.

— Глеб Борисыч, у меня к вам вопрос.

— А у нас, — возразил Гусев сварливо, — лекция по гипотетической истории. Присаживайся и слушай. Все вопросы в конце.

Ярик глянул на меня, затем на директора музея, но все же проковылял к столу и упал на стул. Парировал неохотно:

— Неподходящий час для лекций, не находите?

Надежда оглянулась на окно, и в этом движении я угадал незаданный вслух вопрос: «А сколько ж времени?»