Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 131 – Екатерина Ландер

Глеб Борисович дожевал оладушек и с нарочитой поспешностью, выдаваемой за чопорную деловитость, вставил:

— Уточните век. Так уж вышло, двадцать четвертый год весьма притягателен для катастроф в нашем городе.

— Тысяча девятьсот. Вы упоминали его при бабу… тете Рае. Я видел сон. Я… все видел. Это вы подстроили. — Я ни на грамм не сомневался в правдивости своих слов.

— Вась. — Надя мягко тронула меня за рукав. — Ты, главное, не волнуйся.

Звучало так, будто она готовилась озвучить мне смертельный диагноз.

«Это первое видение? Или были еще?» — опять кольнуло в памяти.

Гусев усмехнулся:

— Не я. Так проявляется Знание. Более оно не даст тебе покоя.

— Но вы знали? — уже осторожнее попробовал я. — Что так случится… Поэтому и отправили спать.

— Догадывался, — не стал лукавить Гусев. — Зато как доходчиво, согласись! Город показывает тебе свои видения, о прошлом и иногда будущем, чтобы ты понимал, находил и предотвращал катастрофы разного масштаба. Другие сенсоры чувствуют подземные водные токи, умеют находить и латать раны Города, чтобы Тьма не вырвалась бесконтрольно на поверхность. Таких называют лозоходами.

Я подумал о Медине и ее тонкой усмешке, когда мы стояли возле стены «Севкабеля» в ожидании остальных.

«Я же лозоход. Всякое такое чувствую».

Гусев меж тем продолжал — на этот раз тоном скучающего лектора:

— Медиумы видят заблудшие души Города, слышат их голоса, и для этого им не надо погружаться на Изнанку. Еще есть целители и психокинеты, работающие с памятью. Ну, а ты… Вас в НИИ ГИИС принято называть резонаторами. Если ты сядешь спокойно и внимательно послушаешь… — Гусев хотел сказать что-то еще, но его прервал внезапный грохот. На крыше металлически громыхнуло, звякнуло и тяжело заскользило с протяжным скрежетом.

Надя насторожилась:

— Что это?

— Позавчера ночью, после сна о метро, было то же самое!

Я кинулся к окну, дернул шпингалет, толкнул скрипнувшую от старости деревянную раму и высунулся наружу. В кухню ворвался ветер, забросил на стол край легкой занавески, смел несколько страниц из архива.

Я оттолкнулся от окна и устремился в коридор.

— Вась! — донеслось вслед тревожное. Надино.

— Все в порядке, — отозвался Гусев.

Мне бы его уверенность.

Наспех сунув ноги в ботинки и забыв о куртке, я сбежал по лестнице и с ходу навалился плечом на входную дверь. Тяжелая металлическая створка с наскока поддалась легче обычного. Наступив на собственные шнурки, я споткнулся и вцепился в дверную ручку, а затем услышал сдавленное шипение за границей видимости.

— Глаза разуй!.. — И удивленное на выдохе: — Ты?!

Выглянув из-за двери, Ярик раздраженно потер ушибленный лоб.

— Что ты здесь делаешь? Следил? — выдавил я, возвращаясь в вертикальное положение.

— Тот же вопрос. — Ярослав сумрачно оглядел парадную за моей спиной, задержался на мне, явно отметив отсутствие верхней одежды, все понял и хмыкнул. — У Судьбы и Города отличное чувство юмора.

На самом Ярославе поверх обычной куртки теперь была еще и огненно-красная расстегнутая ветровка с нашивкой в виде грифона — логотипом Института. Красный цвет. Как язык пламени. Или знамя.

— Я тут живу, — ответил я невпопад.

— А я… Вот. — Ярик постукал резиновой насадкой костыля по асфальту. Серое покрытие дыбилось уродливой трещиной. Основание ее, подобно стволу необычного дерева, тянулось из-под фундамента дома мимо парадной двери и дальше, к раскидистым кустарникам палисадника. — Как в подвале на фабрике. Только почему именно там, я еще могу понять — куклы. А тут…