Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 168 – Екатерина Ландер

Ain’t nothing but this carnival of rust. [74]

Стирая горячую влагу с лица и зло сморкаясь в скомканный бумажный платок у себя в съемной квартире, пока колонка рыдала на кухне аккордами очередной слезливой — и такой своевременной сейчас — попсы, она и не думала, что все может быть хуже. Что будет хуже.

А потом случился прорыв Исконной Тьмы возле Гавани, куда отправились Ярослав и Пашка Давыдовы, и поползли слухи: мол, протеже Великорецкого спихнула неугодную миссию на других и, как всегда, не прогадала.

Закрывшись у себя в комнате, Медина рычала и швыряла вещи, разбила о стену злополучную музыкальную колонку, а после долго лежала на полу, прижавшись спиной к стене и содрогаясь от рыданий.

Очнулась ближе к ночи — опухшая, продрогшая и опустошенная. И обнаружила в сжатой до боли руке мобильник. Она хотела позвонить Ярославу. «Выразить соболезнования». Какое мерзкое, формальное словосочетание.

Набирала номер и раз за разом зависала пальцем над кнопкой вызова, не решаясь. Не представляя, что услышит на том конце условного провода: брань, крик, молчание?

«Это была не я… Я не хотела. Разве бы я смогла? У меня ведь тоже… брат…»

Она так и не позвонила. Ни в тот день, ни после.

И готова была лучше провалиться сквозь землю в царство Духов, нежели столкнуться с Ярославом лицом к лицу.

Медина выпрямилась. Попятилась, по инерции трусливо отступая от разлома подальше.

Позвать на помощь? Но это значило признать страх. Признать слабость. Признать невозможность быть частью Института. А слабой Медина больше не хотела быть. Никогда.

Как и тогда, в клубе, трещина выступала из-под фундамента и тянулась вверх по стене, кривой ломаной линией уходя в сторону.

Медина свернула за угол.

Перед глазами предстала крошечная площадка заднего двора, скованная двумя стенами соседних корпусов, — как водится, замусоренная, помеченная осколками цивилизации и ее представителей — все эти стайки пустых бутылок и сигаретные бычки, растоптанные плевки жвачки и этикетки от съестного, надписи разного характера и содержания на стенах. В качестве завалинки — куча сложенных друг на друга пластиковых ящиков. Но самое интересное пряталось за ними…

Трещина обрывалась на середине стены, где белел прямоугольник в человеческий рост. Когда-то тут располагался проход, пока по неизвестной причине его не заделали кирпичами, не затерли и не сравняли штукатуркой. На том и порешили, оставив белесый «портал» своеобразным памятником пустому холсту.

Над «холстом» горела зеленая плашка «Запасной выход».

Выход… А для кого-то, может, и вход.

Медина коснулась спрятанной в рукаве кнопки переговорного устройства и выругалась — батарея разрядилась.

— Арчи! — громко позвала она. — Володя! Сюда!

Они подоспели быстро и практически бесшумно.

Без лишних слов Медина махнула рукой на заложенный дверной проем. Артур понял. С готовностью встряхнул пальцами, приблизился к стене. Глаза его едва различимо отливали чистым светлым серебром, как у всякого медиума во время работы.

Володя подошел сзади, тронул Медину за плечо:

— Лёня не дозвонился до тебя. Он сказал — отбой. Решение Великорецкого. Я ответил, что мы сворачиваемся.

— Здесь я решаю, — огрызнулась Медина, но вяло. Все ее внимание приковал сотворенный Потусторонними морок.

У всякой иллюзии есть изъян. У любой системы возможен фатальный сбой. Именно его — незаметный никому, кроме медиумов, шов с реальностью — сейчас как раз искал Арчи.