Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 171 – Екатерина Ландер

Странное сооружение, зачем-то размещенное на крыше жилого здания, размерами напоминало детский домик. Плоская крыша, оконца на четыре стороны света, вместо двери — люк в полу, к которому по стене тянулась шаткая даже на вид металлическая лестница.

— Давай сюда! — озвучил Ярик худшие мои опасения.

Пожалуй, стоило заранее предупредить, что я ужасно боюсь высоты.

Я прошелся по крыше, с непривычки пошатываясь, но все же радуясь вновь обретенной под ногами твердой опоре.

— А здесь никак? — крикнул я с надеждой.

— Никак.

Вот и весь разговор.

Пепельный Геродот ехидно фыркнул, раздувая крупные, казавшиеся замшевыми, ноздри, точно подтверждая правоту хозяина.

Не став оборачиваться и провоцировать существо на разные пакости, я вцепился в поручни лестницы, попробовал на прочность нижнюю ступеньку и, вздохнув, решительно полез наверх. Может, если Институт нуждается во мне, как заявлял Глеб Борисович, то они меня не угробят? Или хотя бы не сразу…

Из меня все-таки вырвался нервный смешок.

Металл оказался холодным и пах ржавчиной. Преодолев последнюю ступень, я подтянулся и оказался на полу башни. Отряхивая брюки от пыли и чешуек старой краски, встал.

Городское небо, обрезанное строгими рамками окон, по цвету напоминало перламутровую внутренность устричной раковины: молочно-белое, но изредка то тут, то там блеснет невзначай лучом света из-за облаков или огнями далекой телевышки. Было светло, хотя солнце еще не поднялось, лишь тонкий краешек серпом торчал над горизонтом.

Я огляделся. Стены башни пестрели маркерными надписями, признаниями в любви и непонятными рисунками. Видимо, странная достопримечательность пользовалась популярностью у определенного… контингента.

— Вышки эм-пэ-вэ-о [76], — проговорил Ярик по буквам, предвосхищая мой вопрос. — Отсюда в войну отряды добровольцев, в основном молодых ребят, вели наблюдение и предупреждали об авиационных атаках. Лучший вид, согласись? Но надо с крыши все равно. Давай руку.

Я наивно полагал, что на этом мои страдания закончатся, но Ярик полез на крошливое окно и спрыгнул уже с другой стороны. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Здесь будто становилось холоднее, чем внизу. Порывы ветра налетали попеременно с разных сторон, норовя украсть равновесие.

В паре шагов слева и справа от нас серая, цвета британского кота, крыша обрывалась крутыми спусками. Я зажмурился, потому что закружилась голова, и подумал с отстраненным безразличием: если грифон решит, например, пройтись по этой «трапеции» и заденет меня плечом, то шансов устоять на ногах почти не останется. А загремишь с такой высоты да об асфальт — мало не покажется. Точнее, вообще больше ничего никогда не покажется…

Хорошо, что Эсхил и Геродот остались внизу.

— Красивый наш город, правда? — С несколько неуместной мечтательностью Ярик обвел рукой пространство и потянулся, с удовольствием вдыхая утренний воздух. Он-то с грифонами явно находился на одной волне.

— Бесспорно, — согласился я и зябко поежился. Смотреть при этом старался на башню или под ноги, но не вниз, мимо крыши, и не по сторонам.

— Тогда давай подумаем еще раз. Что есть ангел для Петербурга? — повернувшись ко мне, внезапно спросил Ярик, но спросил с таким выражением, что становилось предельно ясно: ответ ему не требуется.