Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 258 – Екатерина Ландер

За стеллажом обнаружилась дверь: ободранная, слившаяся по цвету с молочно-бежевой стеной, без замка и ручки. Лёня коснулся двери рукой, на миг прикрыл глаза, сосредотачиваясь, а потом легко и непринужденно толкнул створку. Та беззвучно подалась вперед.

За дверью было темно, и я подозревал, что дело вовсе не в скупом освещении коридора. Навстречу дохнуло сыростью и холодом — как тогда, в Мастерской магического моделирования. Правда, теперь дверь в никуда не казалась мне безопасным выходом на улицу.

И понимание, точнее, полное непонимание того, что нас ждёт, — заставляло в ужасе замереть на месте.

— Это что?

— Срез, — терпеливо повторил Лёня. — Тот самый. Если знаешь другой быстрый путь, самое время его предложить.

Я отрицательно помотал головой и сглотнул.

— Тогда вперед. Извини, но я буду вторым. Так нужно.

— Ладно.

Вздохнув, как перед погружением в воду, я зажмурился, скрестил на удачу пальцы и шагнул в черную пустоту…

В кармане брякнул телефон — пришло сообщение. Надя заранее предупреждала, что после пар задержится, что коллоквиум сдала на «хорошо», и спрашивала, есть ли какие новости «по магической части».

«Во всяком случае, теперь понятно, что мы не на Перепутье, а в реальном мире».

Я споткнулся на слове «мы» и стал тревожно озираться. Лёни нигде не было. Ситуация до боли напоминала мне произошедшее в клубе.

«Пошел обходным путем? Наблюдаешь со стороны? Ну, наблюдай», — подумал я.

Кладбищенская земля чавкала под ногами и напоминала намокшую губку: разбухшую, отдающую влагу, стоило лишь слегка наступить на нее. Временами она вспучивалась и опасно проседала, рождая суеверный страх провалиться в могилу к покойнику.

Я шел не разбирая дороги. Откуда-то из-за деревьев доносился шум улицы: гудки автомобилей, звон трамвая, людской гомон, но разглядеть выход или хотя бы определить, в каком он направлении, не удавалось, как я ни пытался. Мир снаружи казался набором записанных на пленку звуков, которые звучали разом отовсюду и одновременно из ниоткуда.

Сеть глючила, навигатор не работал.

Я разворачивался и несколько раз менял направление, но снова и снова невольно возвращался к покосившейся часовне с заколоченным входом и выросшим на крыше молодым орешником.

«И куда мне идти?»

Ответом послужило чавканье чужих шагов.

— Литераторские мостки, — прозвучало совсем близко. Я вздрогнул и обернулся. — Раньше кладбищенские дорожки укрывали деревянными настилами, чтобы уберечь обувь приходящих людей от сырости и грязи, — сказал Глеб Борисович, выходя мне навстречу из-за высокого гранитного памятника.

Камень сильно накренился вбок, потрескался и частично осыпался, обнажая взгляду ржавый металлический каркас. На миг я испугался, как бы он не рухнул прямо на Гусева, но директор спокойно обошел его и остановился в паре шагов от меня.

Он был в своем обыкновенном сером пальто, в начищенных до блеска ботинках, но без головного убора и шарфа. В руке директор музея держал изящную трость из темного дерева, с рукоятью в виде грифоньей головы.

— Так вот, — продолжил Гусев. — Как правило, около таких «мостков» хоронили людей, принадлежавших одному сословию или одному роду профессиональной деятельности. Здесь недалеко, через реку, Тургенев, Лесков, Салтыков-Щедрин, Куприн. Самих мостков уж нет, а название вот осталось…