Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 267 – Екатерина Ландер

The sea’s evaporating

Though it comes as no surprise. [103]

Великорецкий любил такое. Медь спешно поправила себя: «любит». Никакого страшного прошедшего времени. Надо лишь дозвониться и попросить помощи. Уж Витольд-то не откажет. Ей не откажет.

— С ветерком и с музыкой. — Кажется, пожилого азиата несколько смущала неразговорчивость и странная напряженность пассажирки и троих ее спутников.

— Нашел! — воскликнул Арчи. Медь встрепенулась. — Впереди. Метров через пятьдесят. По нашей стороне. Только это не Марго…

— Тормозите, — сказала Медина.

— Куда тормозить, красавица? Тут нельзя.

— Тормозите! Штраф оплачу и сверху докину.

Водитель послушно сбросил скорость, прижался к обочине.

Сердце заходилось в груди глухой чечеткой. Медь выпрыгнула из машины первой.

Музыка протянулась вслед:

Hush,

It’s ok,

Dry your eye. [104]

То, что издалека и на скорости можно было принять за брошенный возле обочины мешок или груду строительного мусора, оказалось человеком, привязанным к отбойнику с внешней стороны моста.

Рыжие курчавые волосы, круглый подбородок с дневной щетиной уперся в окровавленную грудь. Растекшееся по рубашке и джинсам красное пятно влажно блестело на солнце. Густая капля налилась на подошве ботинка, набухла и сорвалась навстречу солнечной глади воды.

Медина заорала б, но горло перехватило.

Следующее, что она услышала, — сухой скрежет разрезающего веревки лезвия. Благо не слишком полагавшийся на магию Володя носил с собой складной нож постоянно.

Великорецкого перетащили через ограждение и уложили на асфальт. Он дышал — хрипло, со свистом, еле слышно. Но дышал. Медь вновь застыла, точно парализованная.

Тот, кого она видела сейчас перед собой, походил на ее Витольда лишь мимолетно: иссиня-бледный, с кровавым месивом вместо рубашки.

Секунду спустя оцепенение спало.

— Сделай что-нибудь, ты же целитель! — закричала Медь, уже не стесняясь, и что было сил встряхнула Володю.

— Не могу. Что-то мешает. Здесь… пусто как будто. — Он напрягался, точно силясь уловить одному ему доступный звук.

Медь тоже прислушалась. Вода… не звала. Ее, бывшей вокруг столько, что хватило бы утопить целый город, в сознании Медины просто не существовало. Что-то оттягивало внимание, незримой стеной закрывало доступ к такому родному, знакомому и управляемому.

— Аптечку! В машине! Быстро!

Ярик метнулся обратно к такси. Заметив неладное, но все еще не уверенный в нем до конца, водитель уже медленно открывал дверь, выбираясь наружу.

Медь разорвала рубашку на груди Великорецкого, зажала ладонью сочащуюся кровью рану. И услышала тихое:

— Зачем ты пришла?

— Потому что я люблю тебя, идиот! — процедила она сквозь зубы со злым отчаянием. И обернулась к Володе. Ярик мешкал. Они с водилой копались в раскрытом багажнике. Кажется, наконец нашли!..

Внезапно послышался далекий гулкий грохот, похожий на раскат грома. Так стреляет каждый полдень пушка Петропавловской крепости.

Медина дернула испачканный чужой кровью рукав и тревожно посмотрела на часы. Стрелки стояли на без десяти час. Уже поздно. Да и расстояние… Ни одна пушка не слышна за сорок километров.

Эстакада ухнула, содрогнулась и просела. По асфальту прошла ощутимая дрожь. Воду залива окрасила тревожная зыбь. Затем последовал еще один подземный толчок. И еще. Глухой звук разнесся в воздухе.