Книга И жили они долго и счастливо, страница 125 – Алёна Селютина

Кстати, об этом.

– Баюн сказал, ты не хочешь, чтобы я и дальше ходила с тобой на выезды, – немного обиженно сообщила она.

– Я решил, что после нашей ссоры это было бы неуместно. А ты считаешь иначе?

– Не знаю, – не стала врать Василиса. – Мне нравилось с тобой работать, пока…

И резко замолчала, не закончив.

– Пока что? – вкрадчиво переспросил Кощей. – Пока ты почему-то не решила, что я собираюсь изнасиловать тебя? С чего тебе вообще в голову пришла эта мысль? Я дал тебе повод так думать?

Василиса покачала головой и попыталась спрятаться за чашкой. Почувствовала, как предательски заалели щеки.

– Тогда почему? – надавил Кощей.

Выдавать Настасью было нельзя.

– Я просто подумала, – едва слышно ответила она, – что тебя тогда мог очень обидеть мой отказ. Так сильно, что ты мог захотеть отомстить.

Кощей молчал, Василиса решилась и посмотрела на него. Встретилась с усталым взглядом зеленых глаз.

– Ты допила? – спросил он.

Она кивнула.

– Давай чашку, помою. И поехали, отвезу тебя в Контору.

Они ехали в абсолютном молчании. Обнаружив, что Василисин пуховик перепачкан кровью и слюнями химеры, Кощей одолжил ей свой, и в нем было тепло и мягко. Убаюканная ровным ходом машины и темнотой за окном, Василиса задремала. Проснулась, когда машина уже остановилась. Кощей сидел рядом, не собираясь ее будить, и было непонятно, сколько они так уже стоят.

Василиса завозилась, зевнула, садясь ровно. Надо было что-то сказать.

– Спасибо еще раз, – нашлась она. – Что прилетел за мной. И спас. И что моя рука все еще при мне.

Кощей кивнул. Василиса взялась за ручку, чтобы открыть дверцу машины.

– Василиса, – позвал он.

Она обернулась.

– Я никогда больше не сделаю с тобой ничего против твоей воли.

Он смотрел очень серьезно и вроде был искренен. И кажется, для него было важно, чтобы она ему поверила. Но разве могла она просто взять и сделать это после всего? Или все же могла?

Нервы все-таки не выдержали, и Василиса засмеялась.

– Что именно ты находишь смешным? – нахмурился Кощей.

– Нет-нет, – заторопилась она. – Я поняла тебя, и спасибо еще раз.

Она выскочила из машины и по заметенной снегом дорожке стала пробираться к воротам. И вдруг стало светло – это Кощей включил фары, озарив ей путь.

Кощей не тронулся с места, даже когда маленькая фигурка, утопающая в его пуховике, скрылась за железной дверцей в воротах. Он никак не мог перестать прокручивать в голове то, что увидел и почувствовал на кухне, и никак не мог до конца в это поверить. Пока Василиса баюкала собаку, Кощей – сильнейший колдун, давно научившийся видеть чужую силу в моменты наиболее яркого ее проявления, – наблюдал, как та разлилась серебром внутри своей хозяйки и хлынула в Марло. Явно не осознавая происходящее, Василиса делала то, чему другие специально учились годами, далеко не всегда добиваясь результата. Именно так светлые маги подпитывали своих более слабых любимых. Считалось, что для этого нужно обладать совершенной магической техникой. Считалось, что для этого нужно состоять в особой духовной связи с тем, с кем делишься. И ни в одной из книг, что Кощей читал, это не описывалось как поток, всегда говорилось о каплях или в лучшем случае о горсти. Василиса, с покалеченной рукой, усталая и напуганная, отдавала свои силы псу, которого видела впервые в жизни, оттолкнувшись исключительно от чувства сострадания. Кощей видел, как тонкая серебристая струйка, берущая начало от сердца, перетекала в ее руки и через ладони лилась в Марло. Наверное, это было бы крайне интимно, если бы речь не шла о животном. Но он смотрел и не мог оторваться. Потому что ощутил тепло этой магии, и впервые за много лет, прошедших с тех пор, как душа покинула его тело, оставив его замерзать, ему почудилось, что он может согреться. Ему хотелось сделать шаг навстречу этому теплу, подойти ближе, урвать хотя бы крупицу этой благодати… Он смотрел на Василису, а видел перед собой огонь, и у него не было сил противиться его притяжению. А потом Марло завозился у нее на коленях, Василиса слабо ойкнула, отдергивая поврежденную руку, и все закончилось. Во всяком случае, для Марло. Потому что Кощей чувствовал себя так, будто для него все только началось.