Книга И жили они долго и счастливо, страница 175 – Алёна Селютина

Кощей взял небольшую баночку и открыл. Василиса подошла ближе, заглянула в нее. Внутри был пепел.

– Что это? – подозрительно сощурилась она.

– Тебе не понравится, – усмехнулся Кощей. – Это прах Марьи.

Василиса ошарашенно уставилась на него. С другой стороны, стало понятно, зачем он ждал, пока погребальный костер прогорит до конца.

– Надеюсь, ты сохранил его не из сентиментальных побуждений? – недовольно проворчала она.

Кощей рассмеялся.

– Ох, родная, тебе никогда не стать темной, можешь больше не беспокоиться об этом.

Он высыпал щепотку пепла в чашу и разбавил ее чем-то бурым и вязким из одного из флаконов. Открыл небольшую шкатулку, вынул из нее иглу и положил на ладонь, вызвал пламя. Игла раскалилась докрасна.

– Дезинфекция, – серьезно пояснил Кощей и, когда игла снова остыла, попросил: – Дай руку.

Василиса не без опаски протянула ладонь. Кощей недовольно сдвинул брови.

– Прекрати вести себя так, будто у меня в руках ритуальный кинжал, – проворчал он.

Он уколол ей палец и сцедил каплю крови в чашу. Помешал смесь деревянной палочкой и произнес заговор. Смесь забурлила, а потом успокоилась и обратилась кристально чистой водой.

– Вот видишь, – кивнул он на чашу, – ничего. В тебе не осталось ни капли ее силы. Можешь быть спокойна.

«Хвала богам!» – не без сарказма подумала Василиса. Осталось смириться с тем, что ее муж хранит прах бывшей жены… И все же то, что теперь она окончательно освободилась от Моревны, не могло не радовать.

Однако вслух она сказала другое.

– Но ведь это ничего не меняет. Меня сорвало. Я взяла под контроль человека, едва не убила Баюна и Варвару. И кто я теперь? Разве я могу оставаться светлой?

– Но не убила. – Кощей обошел стол и сел за него, а затем заставил шкуру у камина принять форму кресла. Василиса осторожно опустилась в него. Сидеть в нем было странно, но в целом удобно. В любом случае стоять перед сидящим мужем ей не хотелось.

– Совсем недавно ты рассуждала о том, что любовь – это выбор, – аккуратно начал Кощей. – Так почему свет и тьма тоже не могут быть выбором? Ежедневным. Ежеминутным. Оттого таким сложным. И возможно, именно поэтому есть столько позиционирующих себя как серые, не желая выбирать один раз и навсегда. По сути, ведь это самоназвание. Какой ты воспринимаешь саму себя. Какой ты хочешь быть. Неужели сейчас ты ощущаешь себя темной?

– Но я ведь…

– Едва не убила себя, чтобы не пострадали другие. Прекрати, Василиса, ни один темный на такое не способен.

Василиса не стала ничего отвечать, и в кабинете воцарилось уютное молчание. Каждый думал о своем. Когда-то давно Кощей предпочел расплатиться жизнями людей за свою жизнь, и она не нашла в себе сил осудить его. Так за что же она, сохранив жизнь многим едва ли не за счет своей, теперь судила себя? И все же было в этих рассуждениях что-то неверное.

– Я больше не хочу быть светлой, – наконец выговорила она, взглянула ему в глаза в поисках поддержки, – и не хочу быть темной. И серой быть не хочу. Я хочу быть просто самой собой. Без всяких ярлыков. Я корила себя за ревность к Марье, запрещала себе это – полагала, что мне нельзя, и вот к чему это привело. Почему я не могу позволить себе испытывать те чувства, что просятся наружу? Хочешь правду, Кош? – Она втянула воздух, набираясь решимости, и выдохнула. – Я зла. Я зла на тебя за то, что ты не сказал мне про нее. Вообще за все твои секреты. Зла на Баюна, что он не воспринимает меня – и нас с тобой – серьезно. Зла на Алексея, что он пошел на поводу у отца и, уже будучи взрослым, ни разу не попытался даже поговорить со мной. Я зла на себя, потому что терплю все это и потакаю этому. Я больше не хочу терпеть. Хватит.