Книга И жили они долго и счастливо, страница 209 – Алёна Селютина

Ей нравился дом Кощея. Он был просторным и светлым, но не настолько большим, чтобы перестать быть уютным. Высокий сплошной забор скрывал их от любопытных взглядов. Громко пели птицы – их хорошо было слышно в тишине поселка. Здесь у Василисы получалось отдыхать и ни о чем не думать. Здесь она чувствовала себя в безопасности.

Прямо как с его хозяином.

«Как ты с ним работаешь?» – спросила ее как-то Настя. «Спокойно», – подумала тогда Василиса. Быть с Кощеем оказалось так же, как и работать с ним, – спокойно. Волна чувств поднялась, а потом опрокинулась, растеклась тихим озером, на берегу которого наконец-то можно было перевести дух. Василиса наслаждалась постоянством и предсказуемостью их общения. После бесконечных войн с Иваном, когда любое слово могло положить начало очередному сражению, простая возможность быть рядом и не задумываться о том, что говоришь, не бояться в любой момент услышать гневный окрик приводила ее в состояние едва ли не утопического счастья. Хотя, конечно, нельзя сказать, что она совсем не следила за тем, что говорила, и совсем не ждала окрика – слишком сильна оказалась привычка. И тем не менее с ним было легко. Легко быть самой собой. Она взяла за правило не притворяться. Либо Кощей принимает ее такой, какая она есть, либо они расстаются. И так хорошо это оказалось! Не нужно было изображать кого-то. Подстраиваться. Продумывать и просчитывать. И все сэкономленные на этом силы можно было потратить на то, чтобы наслаждаться жизнью.

На заднем дворе Кощей, скинув кофту, рубил дрова, чтобы затопить баню. Двор был просторный, только пустой. Увидев его впервые, Василиса подумала, что здесь можно было бы разбить сад. Да и вдоль дорожки, ведущей от калитки, хорошо бы смотрелись цветы. Ах, мечты, мечты…

Она присела в плетеное кресло и принялась разглядывать Кощея. В том, что он делал, было нечто простое и хорошо знакомое, а оттого особенно приятное ей. Она вообще заметила, что Кощею нравится физический труд и он никогда не использует магию, если мог сделать все сам. Он с большой охотой готовил еду – и готовил прекрасно! – убирал снег, рубил дрова. И это доставляло ей отдельное удовольствие. Она была убеждена, что мужчина должен не только уметь работать руками, но и любить это делать.

Кощей не был красив в том смысле, какой обычно вкладывали в понятие мужской красоты в ее родном Тридевятом. Богатырским размахом плеч он похвастаться не мог. Как и точеными чертами лица, волевым подбородком и ясным взором. Но Василисе нравилось на него смотреть. Худощав, зато подтянут, мышцы выделяются не сильно, но стоит ему напрячься, как они проступают рельефом. Когда два месяца назад она сказала, что у него красивые руки, то не покривила душой.

Кощей расколол последнее полено, вогнал топор в пенек, распрямился и вытер пот со лба. Она залюбовалась.

– Пошли топить, – позвал он.

Баня Василисе тоже нравилась. Здесь было чисто и пахло деревом. Кощей зажег на пальце огонек и отправил его под поленья в топке печи, прикрыл бумагой и корой и проследил за тем, чтобы огонь занялся. Закрыл тяжелую чугунную заслонку. Василиса смотрела и не могла оторваться. Месяц назад он сказал ей, что они поговорят, когда она его захочет. Что ж, кажется, она созрела для этого разговора.