Книга И жили они долго и счастливо, страница 84 – Алёна Селютина

Но Баюну и Соколу и так было не до нее.

– Я знаю только два подобных источника силы, – ответил Кощей. – Один из них – Алатырь-камень, но мы все понемногу черпаем из него, думаю, если бы он попал к кому-то в руки, то мы бы уже это почувствовали. Второй – цветок папоротника.

Баюн, не перебивая, выслушал Кощея, и на те несколько секунд, что он выпускал и втягивал когти, словно не мог определиться, убивать сейчас или потом, его лицо приобрело поистине зверское выражение.

– Чушь, – наконец рыкнул он. – Цветок папоротника – сказка для магов-подмастерьев. Чудодейственное средство обресть небывалую мощь без ученья и мученья. Мне странно, что ты, Кощей, наивно веришь в подобные побасенки.

Кощей… Василиса оторвалась от созерцания окна и посмотрела на Баюна. Она и не помнила, когда он в последний раз называл его так. Может быть, без нее…

Но слова уже прозвучали, и в комнате словно стало темнее. Магия, заключенная в голосе Баюна, приготовилась рассказать сказку, скрытую за этим именем. Страшную, черную сказку.

Что-то дрогнуло в лице Кощея. Задетая гордость. Василиса достаточно знала его, чтобы не заметить и не предположить последствия.

– Перунов цвет существует, – тихо сказала она, и ее услышали.

Баюн и Сокол как по команде обернулись к ней. Кощей тоже посмотрел на нее – внимательно, изучающе.

– И ты туда же! – взвился Баюн и снова выпустил когти. – Бред теперь передается воздушно-капельным путем? Или только половым, и можно не беспокоиться?

– Я видела его, – спокойно ответила Василиса и заглянула в налившиеся расплавленным золотом глаза начальства.

Он злился, потому что боялся. Это она могла понять. Почему же ей совсем не было страшно? Тупая пульсирующая боль, поселившаяся между ребер, затмевала все.

– Что? – рыкнул Баюн.

– Я видела его, – повторила она. – Пока бродила в Лесу. Однажды ночью я наткнулась на заросли папоротника. Он расцвел совсем рядом с тропой.

– И какой он? – тихо спросил Сокол.

– Он… – Василиса нахмурилась, вспоминая. Вот она идет по тропе, и на обочине среди почти черных в темноте листьев ярко сияет что-то белое с алой сердцевинкой. Но важно ведь было не внешнее… – Он робкий. Нежный. Мне показалось, ему хотелось увидеть небо и вдохнуть ночной воздух. В том месте кроны деревьев расступались, образуя просвет. Было много звезд…

Цветок заметил ее и замер. И в этом чувствовалось нечто надсадное. Обиженное. Словно ему было горько оттого, что она потревожила его покой, что нашла его, и одновременно он будто заранее смирился с тем, что она унесет его с собой, не дав прожить эту ночь…

– И что ты сделала? – голос Баюна мурлыкнул на краю сознания, и Василиса пошла за ним, не осознав до конца вопрос, но поспешив ответить.

– Близился рассвет, – пожала плечами она. – Я подумала, что он предпочтет встретить его в одиночестве. Так, чтобы никто не мешал. Поэтому я поклонилась ему… Нет, немного в сторону, чтобы не смущать… Я поклонилась и тихо пошла дальше, не оборачиваясь. Ему ведь хотелось остаться незамеченным.

– Ты не сорвала его! – Глаза Баюна из золотых стали медными. – Как же ты справилась с искушением?

Василиса очнулась. Вокруг больше не было Леса, не белел среди листьев маленький беззащитный цветок. Она снова сидела в кабинете Кощея.

– Не было никакого искушения, – устало качнула головой она. Говорить об этом было все равно что объяснять простые истины годовалому малышу: не все, что ты видишь, можно взять, существует чужое, не твое. – В этом и есть разница между светлыми и темными магами. Не важно, какова мощь, – можно просто пройти мимо.