Книга О детях Кощеевых, страница 142 – Алёна Селютина

Юля оборвала себя так резко, Демьян даже сначала не понял, что произошло. Она судорожно вздохнула и выдохнула. Снова взяла себя в руки.

– А потом вот бабушка… – закончила Юля. – Она сгорела за две недели. Ужасно быстро. Я даже не представляла, что так бывает. И вот знаешь, когда ее не стало, я осознала мучительную правду: всё это время у меня был родной человек, а я не ценила, только собиралась ценить. А теперь осталась одна. Спасибо бабе Рае. Она мне помогла всё организовать, а то я просто впала в ступор. Хотелось лежать и не двигаться, и чтобы отстали. Впрочем, когда всё закончилось, все и отстали. Вернулась домой, а тут тишина и зеркала завешаны. Никогда не забуду… Я долго не могла в себя прийти. Корила себя за то, что так себя с ней вела. Пошла к родителям. Сама не знаю зачем. Мы не общались. Но это я, разумеется, зря сделала. Выслушала от них много интересного. Только хуже стало. И меня начало мучить, что они меня бросили. И раньше мучило, но тут вообще переклинило. Тогда я нашла группу поддержки детей алкоголиков и пришла туда.

Демьян округлил глаза. Ему всегда казалось, что он знает о Юле почти всё, а оказывается, не знал ничего. Как это выходит, как так получается, что ты проводишь с человеком столько времени, а видишь только верхушку айсберга?

– И? – осторожно поинтересовался он. – Помогло?

– Ну, в какой-то степени да. Наслушалась там всякого. Как их били, насиловали, запирали на замок в шкафу. Там была девушка, у нее все ладони в шрамах от ожогов. Ее пьяный отец с приятелями как-то раз не смогли найти банку под пепельницу, а она как раз мимо пробегала… Вот он – ад на земле… И когда дошла очередь до меня, я поняла, что мне не о чем рассказать. Потому что я очень легко отделалась. И вся моя боль в том, что родители спустили свою жизнь в бутылку, перешли к какой-то омерзительной форме существования, променяв на нее всё будущее, что у нас с ними могло быть. А мне повезло, потому что бабушка меня забрала. Она действительно меня любила, просто боялась за меня, а я ей нервов попортила немало. И я поняла, что, видимо, была не очень достойна этой любви. В группу больше не ходила. Учебу никто не отменял. Жить на что-то надо было. Я устроилась на работу, потом подработку нашла. Ну, ты помнишь, наверное: смены в кафе, а между ними флаеры эти бесконечные, симки в переходах, объявления… Как-то раз решилась и снова обратилась к психологу, но там глупость какая-то получилась, она просто сидела и молчала, а я чувствовала себя полной дурой. Желания повторить этот опыт не возникло, решила, что так и сама справлюсь, не маленькая же уже. А потом подалась к волонтерам. И вот тогда стало действительно легче. Во-первых, времени на лишние мысли вообще не осталось, а во-вторых… Ну, вроде как я стала искупать перед бабушкой вину, что ли. Хотела доказать, что могу не только брать, но и отдавать… Что она не зря меня любила, что из меня всё-таки вышло что-то путное. Хотя, думаю, ей было бы приятнее, если бы я уже была замужем и при детях и работала бухгалтером.

Юля в последний раз провела ладонью по его волосам и убрала руку.

– Ладно, извини, – попросила она. – Гружу тут тебя, а ты явно не на это рассчитывал.

– Я рассчитывал провести с тобой ночь, – ответил Демьян. – Так что всё идет по плану. И мне интересно тебя слушать. Расскажи что-нибудь еще.