Книга О детях Кощеевых, страница 184 – Алёна Селютина

– Здравствуй, отец…

– Почему так долго? Я недоволен, Евдокия.

Холодок пробежал по спине. И вдруг подумалось: зачем она вообще это делает? Быть может, расскажи она царевичу правду, он бы и впрямь смог спрятать ее надежно? Но разумеется, это был всего лишь самообман. Ее отец вездесущ, и никто не в силах спасти ее от него. Да и правда заключается в том, что никто не станет ссориться с ним ради нее. Это княжна тоже уяснила очень давно.

– Я не могла раньше. Царевич – он… он такой же, как я… он тоже слышит чужие думы…

Отец выругался. Смачно и совсем ее не стесняясь, как, впрочем, не стеснялся ее никогда. Евдокия прикрыла глаза, не удержавшись. Отец злился, а так недалеко до пощечины или удара. Нужно быть послушной, чтобы он успокоился и отпустил ее. Нужно всё сделать правильно.

– Ты не справилась, – тяжело сказал отец, и у Евдокии снова перехватило дыхание. Свист в ушах нарастал.

– Я… я нашла решение. У него есть невеста. Она человек. И она узнает всё, что нам нужно.

– Невеста? – взревел отец. – А ты что же?

Нет, нет, нет… Она сказала не то!

– Где ты, Евдокия? – вкрадчиво поинтересовался Ростислав.

– Я всё сделаю, – быстро произнесла она. Сжала зеркальце еще сильнее. – В следующий раз у меня будет ответ.

– Я задал вопрос.

Евдокия сглотнула. Но ведь кое-что она успела выяснить. Дать отцу хоть что-то, чтобы отсрочить свою казнь…

– Царевич сослал меня к своим друзьям. Это избушка в лесу. И в ней есть зеркало, через которое мы пришли… Царевич навещает меня. Но я знаю, где он живет. И у меня есть его волосы, теперь его несложно будет найти. Всё так, как и сказал царицын слуга. Это совсем другой мир. Это не Навь…

– Ты уверена?

– Да.

– Что ж… Что ж… – задумчиво откликнулся отец. – Это многое объясняет… Ты старалась, и на сей раз я это учту. Но поторопись. Без тебя наш гость заскучал и рвется наружу, а мне не хотелось бы расстаться с ним до того, как всё случится. Ты поняла меня?

– Да, отец.

Зеркало снова стало прохладным. С пальцев на расшитые рубахи капала кровь. И не было никого, кто смог бы всё это остановить.

Якова Клим обнаружил на кухне. Брат стоял возле плиты, в одной руке держал ложку, не глядя помешивая ею что-то шкворчащее в кастрюльке, а в другой – книгу, которой, судя по всему, был крайне увлечен. При этом лицо его выражало нечто среднее между ужасом и удивлением.

– Что читаешь? – заинтриговавшись, поинтересовался Клим.

– Что-то странное, – медленно и не отрываясь от книги произнес Яша.

– А если подробнее?

– Не уверен, что смогу это правильно охарактеризовать и тем более, что ты захочешь об этом знать, – ответил брат, пробежал глазами еще несколько строк, захлопнул книгу и положил на стол обложкой вниз.

– Почему это не захочу? – обиделся Клим.

Что он, совсем дурак и ничего не понимает? Что там за трактат такой? Что за откровения? Он попытался по-тихому умыкнуть книгу, но Яша проявил неожиданную прыть и прижал ее ладонью к столу.

– Поверь, ты не готов к этой стороне бытия, – всё так же расплывчато пояснил он и кивнул на кастрюльку. – Есть будешь?

Клим решил не обижаться – стащит книгу в подходящий момент и спокойно посмотрит, из чего брат делает великую тайну, – и заглянул внутрь кастрюли, но опознать обнаруженное в ней месиво не смог, да и пахло горелым.

– Спасибо, но я хочу еще пожить, – решил он.