Книга Жена двух генералов драконов, страница 10 – Кристина Юраш

Не ненависть.

Не гнев.

Щемящую боль.

Как будто сквозь маску его сарказма я впервые увидела человека, который тоже потерял. Который тоже не может забыть. Который молчит, потому что никто не спрашивает его. Я чуть смягчилась. Только на миг. Но он это почувствовал.

— Вы должны были его спасти, — произнесла я, и мой голос сорвался на дрожащий шёпот. Слёзы подступили к глазам, но я не позволила им пролиться. — Вы были там. Вы были с ним. Вы должны были его защитить. Вы старше. Вы должны были беречь его.

Его молчание казалось бесконечным.

Агостон не поднимал глаз, не смотрел на меня. Вместо этого он медленно закрыл крышку рояля, словно она была гробом. Этот жест был наполнен глубоким смыслом и необъяснимой печалью. Я видела, как его пальцы коснулись инструмента с нежностью, будто он прощался с ним.

Затем он взял с кресла чёрный бархат, тот самый, что Харгривз аккуратно расправлял каждый вечер, и накрыл им рояль. Это было сделано с такой осторожностью и уважением, что я почувствовала, как моё сердце сжалось. Он делал это так, словно закрывал гроб, и я не могла не задуматься о том, что он чувствует.

Наконец, Агостон поднял глаза. Его взгляд был холодным и отстранённым, но в нём читалась боль, которую он не мог скрыть.

— Вы, наверное, неправильно задаёте вопрос, мадам, — его голос был низким и хриплым, как будто он давно не говорил. — Не «почему я его не спас». А «почему я выжил, а он — нет» . Вы ставите мне в претензию то, что я ещё живой. Что я стою перед вами. Что дышу. Что слышу. Что помню. А он — нет. Поверьте, я спрашиваю у судьбы: почему выжил я? И каждый день — я пытаюсь найти ответ на этот вопрос.

Я вспомнила урну с прахом, которую привезли в поместье.

— Когда драконы умирают, они принимают свой истинный облик. Я не знаю, как вам принести огромного дракона, чтобы вы могли его похоронить. Поэтому поступил так, как поступают в нашей семье. Просто сжигают его дотла.

Я стояла, дрожа.

Слёзы катились по щекам.

Не от жалости к нему. Не от ненависти.

От боли, которая больше не помещалась в сердце.

Агостон повернулся и направился к двери.

Уже на пороге он почему-то остановился.

— Если не хотите, чтобы я играл, — сказал он, не оборачиваясь, — я не буду. Это ваш дом. Ваша боль. Ваша память. Я — только гость. И, возможно, единственный, кто знает, что случилось в ту ночь на самом деле.

Он вышел, оставив меня одну в комнате, наполненной тенями.

Три свечи, стоявшие на столе, едва освещали пространство, создавая причудливые узоры на стенах. Рояль, когда-то звучавший здесь, теперь молчал, его клавиши были закрыты, как будто он тоже умер вместе с ним.

Мелодия, что когда-то наполняла этот дом, теперь звучала не здесь, а в моей голове.

Она была тихой, но настойчивой, как эхо далёкого прошлого. Я слушала её, и слёзы продолжали течь, но теперь это были слёзы не только боли, но и принятия. Я знала, что он ушёл, но его дух останется со мной навсегда.

Я достал красивую тетрадку и вывел. Я привык вести полные журналы боевых действий, записывая всё, что произошло за день. Мне всегда казалось, что я могу упустить какую-то важную деталь, какую-то важную информацию. И это обернётся поражением.

Война закончилась. Привычка осталась.

Усмехнувшись, я написал число и задумался.

'Первый день брака. Я ещё жив.