Книга Чудесные рецепты крестьянки-самозванки, страница 30 – Василиса Мельницкая

- И готовить? – уточнил Владияр Николаевич.

- Нет, готовить – в ските. Дочка хозяйская замуж вышла, а я забеременела…

- Надеюсь, не от ее мужа? – ехидно вставил Владияр Николаевич.

- За кого вы меня принимаете! – рассердилась я. – Безусловно, я не образец невинности, но и не мерзавка. Эта семья очень хорошо ко мне относилась. И рекомендательные письма Афанасий видел!

- Ладно, прости, - сказал Владияр Николаевич. – Забеременела. И что?

- И поселилась в скиту. А где еще? Компрометировать благодетелей я не хотела. Там я жила с Митей, работала на кухне. Потом вот… экономкой у одного порядочного человека. Но он умер, от места мне отказали. Мы с Митей в Москву поехали.

- Тут, по-твоему, работу легче найти? – осведомился Владияр Николаевич. – С ребенком?

- Тут платят больше.

- И жизнь дороже.

- Митю учить надо. Я осталась бы в скиту, но не хочу, чтобы он становился жрецом. То есть, я не против, если это будет его осознанный выбор.

- И как же ты хочешь его учить?

- Еще не знаю. Но я разберусь…

- Ремеслу? – не отставал Владияр Николаевич. – Военному делу? Наукам? Музыке? Искусству?

- Не знаю, - повторила я. – Есть время определиться.

- А, может, замуж хочешь выйти? За какого-нибудь… состоятельного мужчину?

- Не хочу, - несколько опешила я.

- Так отчего же? Ты хоть и простого сословья, а образованная, с манерами. И на лицо… не рябая. Многие любят таких, как ты… в теле.

Владияр Николаевич определенно издевался, и это доставляло ему удовольствие. Я молчала, выпрямив спину и отставив чашку. Мне нельзя отвечать не оскорбление. Он хозяин, у него есть власть. А у меня Митя. Ради него можно и потерпеть.

- Вот, к примеру, Афанасий, - продолжал Владияр Николаевич. – Чем не жених? Не смотри, что он тут мне прислуживает, он вполне…

Афанасий встал, с грохотом отодвинув стул.

- Довольно, Владияр Николаевич, - тихо произнес он. – Ни слова больше, прошу.

«Не надо», - прошептала я одними губами, глядя на Афанасия. И едва заметно отрицательно качнула головой.

- Брось, - сказал ему Владияр Николаевич. – Ты же сам ни за что не решишься. А она тебе нравится.

Это он сводником себя возомнил?!

- Вы переходите черту, Владияр Николаевич, - твердо произнесла я. – Мне вы можете говорить, что угодно, я стерплю. И вы знаете, почему. Но Афанасий… Он искренне вас уважает и любит. Не ставьте его в неловкое положение.

В столовой повисла гнетущая тишина. Я с тоской подумала, что мне вот-вот вновь велят собирать вещи. Вот почему я была против того, чтобы давать Мите надежду!

- Ульяна, помоги мне убрать со стола, - произнес Афанасий, отмирая.

Я послушно кивнула, поднялась и взяла в руки чашку с блюдцем. Сделала шаг в сторону.

- Сядь! – приказал Владияр Николаевич.

Это прозвучало неожиданно громко и зло. Я вздрогнула и выронила чайную пару. Из тончайшего фарфора, что и в руках-то страшно держать. Осколки брызнули в разные стороны.

- Любимый сервиз моей матушки, - произнес Владияр Николаевич. – Как неосторожно…

Если он ожидал, что теперь-то я точно упаду на колени, умоляя о пощаде, то ошибся. Но за разбитую посуду придется платить.

- Когда-то я разбил из него пару, - продолжил Владияр Николаевич. – Лет десять мне тогда было или одиннадцать. Уже и не помню. Зато хорошо запомнилась последующая за этим порка.

Он уставился на меня, словно намекал, что и меня ждет то же самое. Наивный. Да я, скорее, голой и босой от него уйду, чем позволю себя ударить.