Книга Чудесные рецепты крестьянки-самозванки, страница 50 – Василиса Мельницкая

Дети — точно безопасная тема? Отчего-то Владияру так уже не казалось.

— Будь добра, скажи прямо, — попросил он. — Что позволил мой брат?

— Он сказал, что Мите можно играть с Василисой. Но… вы уверены, что это хорошая идея?

Владияр перевел дыхание. Он успел испугаться, а это всего лишь «Ульяна в своем репертуаре».

— Хорошая, Ульяна, хорошая, — заверил он. — Василисе не будет скучно.

— А Мите? Владияр Николаевич, поймите меня правильно. Наверняка, ваша племянница добрая и воспитанная девочка. Но ведь она — не вы.

— Ульяна, перестань говорить загадками.

Владияр, кажется, уже догадался, к чему клонит Ульяна.

— Дети бывают жестокими… потому что они еще дети. Василиса — княжна. Митя — сын прислуги. Если вы скажете, что он обязан развлекать барышню, я не буду возражать, но…

— Митя не будет развлекать барышню, — резко перебил ее Владияр. — Они будут играть вместе, если оба этого захотят. Я прощаю тебя только потому, что ты совершенно не знаешь мою семью. Василиса никогда не будет издеваться над Митей. А если, не приведи боги, ей что-то подобное взбредет в голову, я никогда этого не позволю.

Вот и поговорили… о приятном. И Ульяна губы поджала, и он зол. Хотя откуда ей знать? От нее собственная семья отказалась. Нет в ней веры в чужие семьи.

Вернулся Афанасий.

— Митя спит, — сказал он Ульяне. — Едва голова подушки коснулась, так и уснул. Я пойду, Ночку покормлю.

— Мне можно идти? — сдержанно поинтересовалась Ульяна. — Я не закончила на кухне.

— Иди… — Владияр с досадой уставился в окно. Но все же не выдержал, произнес ей в спину: — Все будет хорошо, Ульяна. Тебе не стоит переживать.

Она полуобернулась, коротко кивнула и вскоре загремела на кухне посудой.

Василису привез отец. Она резво выпрыгнула из ведомобиля и бросилась обнимать Владияра Николаевича, радостно крича:

— Дядюшка!

Владияр Николаевич подхватил ее на руки. Афанасий улыбался, стоя за его коляской. Владислав Николаевич укоризненно качал головой, но тоже улыбался. Митя, которого я по случаю приезда гостьи нарядила в модный костюм, купленный Владияром Николаевичем в Москве, остолбенел.

— Я же говорила тебе, что Владияр Николаевич ее дядя, — шепнула я сыну, рассудив, что замешательство его связано с тем, что незнакомая девочка зовет «его» дядюшку… дядюшкой.

— Какая она… — выдохнул Митя. И с тоской хлебнувшего горя мужчины добавил: — Краси-и-ивая…

Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Букву «р» он еще не выговаривал, тем забавнее получилась фраза. Кто бы мог подумать, что Митя — ценитель женской красоты!

Василиса, и правда, была хорошенькой. Блондинка с голубыми глазами, как и ее родители. О том, что у ее матери тоже светлые волосы, я знала со слов Владияра Николаевича. Милое платьице, белые чулки, туфельки на пуговке, соломенная шляпка. Куколка, а не ребенок. Ах, да… и бант на макушке. Не пышный, но из ленты под цвет платья.

— Василиса, надо поздороваться со всеми, — напомнил ей отец.

— Добрый день, дядя Афанасий! — выпалила девочка.

Тут она заметила нас с Митей и замерла. Впрочем, ненадолго.

— Здравствуйте, Ульяна Алексеевна! — четко выговорила она, определенно гордясь тем, что запомнила длинное имя.

— Здравствуй, Василиса. — Смотреть на это чудо и не улыбаться было невозможно. — Можешь звать меня Ульяной. — Я наклонилась к сыну. — Митя, поздоровайся с барышней.